Миp искусства

 В КОНЦЕ последнего, яркого романа Салмана Рушди "Последний вздох Мура" (448 страниц, издательство "Пантеон", 25 долларов) есть необычайно сжатый, созерцательный эпизод, в котором сумасшедший запирает рассказчика в башне и собирается его убить. Рассказчик, которого зовут Мур, оказывается в совершенной беспомощности. Но в нем загорается проблеск надежды благодаря женщине-японке, товарищу по неволе, которую он там встретил. "Ее имя было настоящим чудом, составленным из одних гласных. Оуие Оуау: пять главных звуков языка, полностью выражающих ее суть". Благодаря "своей строгости, своей точности", эта женщина становится его жизненной опорой, источником самодисциплины. Он оказался в заточении вместе с источником языка, то есть он писал; и это спасло ему жизнь.
В этом романе фигура Мура подобна многоликому Протею: иногда он чувствует себя потерянной душой, бредущей через нечто, напоминающее дантовский Ад; иногда он - Дороти в безрадостной стране Оз; иногда он - Любой. Но в эпизодах, вроде того, в башне, мы, кажется, слышим голос самого автора. Прошло почти семь лет с тех пор, как Рушди написал преды-дущий роман "Сатанинские стихи", до такой степени разъяривший мусульман-фундаменталистов, что Аятолла Хомейни вынес автору смертный приговор и заставил его скрываться. В последние годы он, правда, вместе с охраной из Скотланд-Ярда, часто появляется на общественных и литературных форумах, и его книга расходится по всему миру, вплоть до Австралии, однако его повседневную жизнь нельзя считать совершенно нормальной. В ноябре в Сантьяго, куда Рушди приехал выступить на панамерканской книжной ярмарке, чилийская полиция вынуждена была срочно поместить его в тайное убежище, когда возникли подозрения о готовящемся на писателя покушении. Тем временем продолжаются дипломатические переговоры по поводу фатвы, но те, кто посвящен в их подробности, не выражают оптимизма. "Мы хотели бы получить ясное и недвусмысленное письмо от иранской религиозной администрации, что фатва отменена", - сказал нашему корреспонденту представитель, британских властей. Но в настоящее время он не видит реальных перспектив на этом пути.

"Последний вздох Мура" ничем не оскорбляет исмаилитов. Другое дело - индийские ультранационалисты. Шив Сена, экстремист из полити-ческой партии индусов, добился от индийского правительства запрета на ввоз в Индию этой книги. Это не помешало индийцам с удовольствием читать те несколько тысяч экземпляров, что успели разойтись до запрета. Многим доставил истинное наслаждение изображенный писателем отталкивающий портрет политика, который имеет разительное сходство с теккереевским Болом, - фанатика из крайне правых, которых поддерживает сам Шив Сена.

Новый роман Рушди, который удостоился престижной в Британии Уитбредовской премии, вовсе не нападает на Индию, скорее он похож на страстное, даже неистовое любовное послание стране, в которой родился писатель. Начав с XIV столетия, Мур ведет изобилующую приключениями историю своего рода, представители которого из поколения в поколение торговали индийскими пряностями. Насколько артистична внешняя жизнь этих людей, настолько имеет воровской, даже бандитский характер ее подоплека. Мать главного героя, Аврора Да Гама, великая актриса, хитрая и красивая, с твердым сердцем и душой истинных Да Гама, которую ничто не может потрясти. В действительности она - сама Мать-Индия, и ее история отражает историю всей нации. Когда ее единственный сын влюбляется в Уму, в странную, но привлекательную чужестранку, у которой, кажется, дюжина лиц, но ни одного принципа, Аврора пытается убедить его, что его ждет катастрофа. Но Мур не в силах устоять перед обаянием девушки и шагает навстречу собственному разорению. В то же самое время народ, который десятилетиями борется со своим вековым политическим упадком, подпадает под влияние соблазнительного нового течения в индуизме. Раман Филдинг (характер, навеянный образом Бола из романа Теккерея) сулит индусам славу и величие, а исламиты, христиане и вообще все на свете будут посрамлены и попадут под иго. Мур очень хорошо понимает, какими методами действуют эти люди, потому он является правой рукой Филдинга. В конце концов с ним происходит катастрофа, и с Авророй тоже. К чести Салмана Рушди, жестокий финал он преподносит с улыбкой.

Написанный в его обычной беспорядочной манере, с восхитительной игрой слов, роман "Последний вздох Мура" также включает в себя пассажи того сорта, которыми так изобилуют "Сатанинские стихи". Например, описывая Аврору, когда она рисует эскизы в трущобах Бомбея, Мур вспоминает, как она углем изображала "драку голых мальчишек у водонапорной башни, отчаянную безысходность бездельничающих рабочих, курящих дешевые сигареты на ступенях запертой аптеки... грубых женщин в сари, суетящихся у крошечных примусов... как они пытаются приготовить еду из пустого воздуха". В своем прекрасном романе Рушди очень выразительно предъявил обвинение полити-кам от религии, но нежные слова любви к своей стране, излитые из самого сердца, более выразительны.

Лаура ШАПИРО