К началу

В конец

Создать личную галерею (раздел)

Создать личный альбом (с изображениями)

Создать материал

Миp искусства

Оценка раздела:

0

Категории
Утраченные тексты

Евгений Дегтяренко: Хороший русский мат - двигатель искусства.

Дата публикации: 2018-11-01 02:11:46
Дата модификации: 2018-11-01 02:11:46
Просмотров: 1572
Материал приурочен к дате: 2001-01-26
Прочие материалы относящиеся к: Дате 2001-01-26 Материалы за: Год 2001
Автор: lomasm

Если в фильме планируется сцена кораблекрушения или похорон,

проход толпы тысяч на пять человек, как в "Ближнем круге" или в

"Сибирском цирюльнике", киношники знают, к кому обратиться. К

Дегтяренко - человеку с громким голосом и талантом шоумена. Он

умеет говорить - массовка слушает его, затаив дыхание, и

повинуется беспрекословно. Как и публика, которая собирается

перед началом передач "Глас народа", "Двое", "Независимое

расследование", "Третий тайм".

- Наверное, вы с детства мечтали работать в кино?

- С шестнадцати лет. Я жил в районе ВДНХ, и мы с ребятами

часто через забор лазили за яблоками. Как-то шли из Мичуринского

сада, а рядом с ВДНХ находится киностудия Горького. И в этот

момент там снимался эпизод фильма "Люди и звери" Герасимова. Была

построена декоративная гостиница западного типа, машины

подъезжают... Операторская тележка, операторский кран - все

напыщенно, мы с ребятами несколько дней наблюдали. Мне

показалось, что в кино работают только счастливые люди! И что

мне, наверное, не повезет так, как им... Но все-таки стал думать

о работе в кино. В 65-м, в шестнадцать лет, пришел на студию, а

мне сказали: "Вы малы, молодой человек, да и мест у нас нет". Но

я все же попал туда.

Начинал разнорабочим на картине "Рано утром" Татьяны

Михайловны Лиозновой.

- Что такое разнорабочий в кино?

- Это человек, который помогает всем тем, кто ни хрена не

делает. Мне было безумно интересно, и от моей помощи не

отказывался никто начиная осветителем и кончая

костюмером-реквизитором. И на операторском кране работал, и

своими руками декорации собирал, носил костюмы, реквизит

расставлял. Два года я был осветителем у Марка Донского,

наблюдал, как работают Ростоцкий, Герасимов.

- Радужные представления о кино и о том, что там работают

необыкновенные люди, покинули вас быстро?

- Еще как! Однажды взяли меня на съемки в Запорожье. (Обычно

же рабочий берется на месте, ни гостиницы, ни суточных ему не

полагается. Но я ж, получая шестьдесят рублей, работал за всех.

Как такого не взять!) Спал как собака, на лежанке в прицепном

вагоне, где хранили пленку. Ключи были у операторов, и, когда они

напивались, я жил на улице. Эта история охладила мой пыл.

- А во ВГИК поступить не пытались?

- Три года подряд я поступал в театральное и каждый раз

благополучно слетал с третьего тура. После армии вернулся на

студию Горького чернорабочим. Потом попал в Гнесинское училище на

отделение музкомедии. Педагоги на меня жаловались, но директор

говорил: "Вот если вы мне завтра приведете другого такого же,

этого я сегодня же отчисляю!".

- А кино?

- С кино я никогда не порывал. Всех начинающих актеров ставили

на учет на студии Горького, на Мосфильме, на телевидении.

Изредка, когда я приезжал с гастролей, мне звонили: "Вы не хотите

сняться у нас в эпизоде?" И стал я от скуки на все руки:

например, скачешь на лошади, трюки выполняешь (я ведь конным

спортом занимался, каскадер какой-никакой) - и вдобавок массовку

организуешь: белогвардейцы какие-нибудь бегут, отстреливаются,

красноармейцы на них нападают.

Режиссеры сразу обратили внимание, что я хорошо с массовкой

работаю. В 80-м году у Бондарчука в картине "Красные колокола"

помогал, потом на съемках "Бориса Годунова", причем еще и роль

боярина Михаила Нагого сыграл. И после с Сергеем Федоровичем

работал ассистентом режиссера на его последней картине "Тихий

Дон". Но было же как? Я командую на исходную позицию, раздается

команда "Мотор!". Конница летит. Бегут люди, красиво! Бондарчук

говорит: "Все хорошо, а где взрывы?" Подходит администратор:

"Как?! А взрывы у нас кончились..." Настоящим вредителем нашего

кино была администрация. Если бы каждый рубль в советском кино

был истрачен именно на кино, мы бы делали его гораздо лучше

американцев.

- Вам ведь довелось и с голливудскими режиссерами работать...

- С Филиппом Нойсом и Робертом Земекисом. Голливуд интересен

тем, что они поставили киноискусство на промышленные рельсы

настолько, что у них каждая деталь обозначена, метраж с деньгами

связан четко. И через переводчика меня, например, предупредили,

что Том Хэнкс - звезда, его берегут от перегрева, и если он

устанет, то съемка прерывается. А у нас самый что ни на есть

народный артист может целый день загримированный в ожидании

просидеть. К вечеру его начинают снимать, а он уже скис давно,

грим течет...

- А чем американская режиссура принципиально отличается от

нашей?

- В центре голливудского кинопроизводства - актерский

ансамбль, ведь зрители смотрят на актеров! Ведущими актерами

режиссер и должен заниматься. И если второй план лучше, чем

ведущий актер, фильм - дрянь! Фон должен быть подогнан к игре

артиста, тогда зрителю интересно смотреть. А наши режиссеры одной

рукой пытаются схватить и главный, и второй план. Этого никогда

не получится, какой бы ты мастер ни был!

Всегда должен быть хороший помощник, но у наших режиссеров, к

сожалению, нет ассистентов, которым они доверяют. Режиссер мне

говорил: "Женя, мне нужен второй план". И то, что я делал, как

правило, попадало в "десятку".

- Кого из наших режиссеров вы бы выделили особо?

- Среди сумасшедше любимых мной - это Светлана Сергеевна

Дружинина, режиссер "Тайн дворцовых переворотов"... Зимой в

Петергофе снимали довольных переворотом солдат, как они

разбредаются по парку, пьют вино и скандируют "Виват, свобода!"

Но во время гульбища молодцы взгромоздились на скульптуры

античных героев, установленных на фонтане. Я не знал, что их не

ремонтировали сто лет! На следующий день, поскольку я вдобавок

был еще и замдиректора, пришлось долго извиняться перед

руководством музея.

А главный инженер в довершение огорошил: "Зачем же вы снимаете

фонтан, он же позже был построен!" И на примерах из исторического

кинематографа мне пришлось убеждать хранителя в том, что режиссер

имеет право на художественный вымысел.

- А что вы делаете, если, к примеру, кто-нибудь в массовке

взбунтуется?

- Я уговариваю себя, что даже этот человек нужен. Потом ты не

увидишь его уже никогда, но сегодня ты на колени должен перед ним

встать и попросить сделать то, что необходимо для кадра. Если же

человек совсем неуправляем, что встречается сплошь и рядом

(вздыхает), я перехожу на более доходчивый для него русский мат.

Как правило, он все тут же начинает понимать.

- И вы не стесняетесь даже тысячной массовки?

- Еще чего! Да хороший русский мат - двигатель русского

искусства. Им Берлин брали, между прочим. Когда мы под

Севастополем снимали гибель морского корабля в фильме "Армавир"

Вадима Абдрашитова, я там и актерствовал, и командовал тысячей

людей. Имея большой прогулочный лайнер "Федор Шаляпин", надо было

создать иллюзию, что корабль тонет, тысячи людей прыгают в воду,

а кто не может прыгать, толпятся у борта.

"Шаляпина" поставили под наклоном в пятнадцать градусов, а для

балласта, для поддержки во время крена, подвели подводную лодку.

Оператор-постановщик Денис Евстигнеев попросил, чтобы народ

бежал на него. И я обращаюсь к массовке: "Друзья! Ваша задача -

по моей команде с криками, с писком бежать к борту и орать:

"Спасите! Помогите!" - что хотите, хоть матом ругайтесь! В этот

момент все каскадеры летят в воду".

А тогда деньги еще не те были, и я объявил: "Тем, кто первый

добежит, десять рублей плачу. Только если вы мне оператора

сшибете, будете делать все это десять раз!" Получилось что?

"Мотор!" - и вся тысяча ломанулась. Я смотрю и чувствую - корабль

качнулся, ну представь, что дом пошел!

Подлодку вниз потащило... Но, хотя она чуть не утонула, съемка

закончилась успешно.

И точно такой же у меня был эпизод на пруду у стен

Новодевичьего монастыря, где построили огромные декорации для

"Сибирского цирюльника". А в начале марта тогда была страшная

оттепель, критическая просто. Представитель МЧС все время за мной

ходил: "Женя, знаете, вот здесь на льду - чтоб не больше

пятидесяти человек, а вот там - не больше семидесяти..." Потом он

уезжал, а я командовал: "Вон туда - сто, а сюда - сто пятьдесят!

Быстро!" У них - лишняя страховка. А у меня все измеряет взгляд -

не утонут! Там дом стоял на краю проруби, и какой-то

доброжелатель, чтобы не замерзало, бросил в воду сухой лед,

который всплывал, и мороз не мог это схватить. Но очень много

есть людей, которые заглядывают в глаза Михалкову. Как кошки на

сыр смотрят, чтоб он их хоть одним добрым словом приласкал. И он

говорит кому-то: "Так!

Почему у проруби мало народу?" И этот "кто-то" недолго думая

туда - р-раз! - сто человек послал! Никита орет: "Мотор!" А это

на съемочной площадке - святое. До слова "Стоп!" ты вздохнуть не

смеешь. Я молчу. И вдруг во время съемки финальных кадров слышу -

треск: тр-бум! - и пошла вода... Я молчу. И тут, слава Богу,

звучит: "Снято!" Уж здесь я орал на всю российскую мощь: "На х...

бегом!" Лед-то треснул.

- Чему вы отдаете свободное время?

- Телевизору, компьютерному преферансу: там столько

комбинаций! У меня перед одной из игр на мониторе высвечиваются

слова Лермонтова: "Жизнь для меня - колода карт, мир - банк. Рок

правит, я играю. И правила игры я к людям применяю". И еще в селе

Невзорово в Ивантеевке на участке в 24 сотки я посадил клен, ель,

вишню, тую, яблоню и поставил высокий забор, чтоб никого не

видеть.

Встречалась Алена МОРОЗОВА.

Вечерний клуб

Оценка материала:

0

Описание материала: Если в фильме планируется сцена кораблекрушения или похорон, проход толпы тысяч на пять человек киношники знают, к кому обратиться. К Дегтяренко