Российская наука и техника

Академгородок

 

Он неуловимо напоминает героя Евгения Леонова из "Мимино". Вхож к министрам и на равных общается с институтским слесарем. Для мальчишек из многоэтажного поселка Металлострой, выросшего как на дрожжах благодаря его институту, он "дядя Вася", для коллег-ученых и матерых директоров оборонного комплекса - свой человек. При этом - один из столпов современной электрофизики, стоявший у истоков создания магнито-гидродинамических (МГД) машин, установок в области термоядерной энергетики, мощных газовых лазеров, ускорителей... А если уж совсем официально - директор НИИ Электрофизической аппаратуры имени Д.В. Ефремова, академик РАН Василий ГЛУХИХ.

- Василий Андреевич! Известно, что вы разработали целую гамму аппаратуры для исследований управляемого термоядерного синтеза. Но есть такая байка: английский профессор, нобелевский лауреат Кокрофт из года в год повторял журналистам, что промышленное применение термояда ожидается через 20 лет. Когда же ему говорили, что это он утверждал раньше, невозмутимо отвечал: "Видите, я не меняю свою точку зрения". Сколько ж нам еще ждать? - Вообще-то мое первое дело - МГД-машины, по ним защитил кандидатскую и докторскую. Но в конце 1950-х в мире начался термоядерный бум. Это случилось после поездки в Англию Курчатова, который выступил там с докладом и рассекретил эту тему. В Англии строилась установка под названием "Зета", а у нас аналогичная установка "Альфа". В те годы дисциплина и патриотизм у нас были на высоте, поэтому мы эту установку вместо трех лет построили за полгода. Правда, работала на нее вся промышленность Ленинграда. Cознаться, мало что из этого получилось, направление оказалось тупиковым. Тем не менее кадры термоядерных специалистов, в первую очередь, инженеров были подготовлены. И не только у нас - мы работали в тесном контакте с Физико-Техническим институтом, отвечавшим за физику и диагностику плазмы.

- Это к вопросу о роли отрицательного результата в науке...

- Да, сосредоточились на другом направлении - "токамаках", я ими плотно занимался уже как замдиректора института по научной работе. Выяснилось, что плазма - девушка с характером. Надо было из нее вышибить дурь, всякие неустойчивости, понять, почему она не удерживается магнитным полем, взрывается, распадается, и на это ушло много лет. Но смотрите: мы уже приступаем к изготовлению не экспериментальной установки, а реального термоядерного реактора, с выработкой тепловой энергии. Этот блестящий международный проект, который инициировал академик Велихов, сумевший еще в годы холодной войны объединить для его воплощения страны с разной идеологией, оценивается в 6 миллиардов долларов! Реактор будет создан к 2010 году, после его опытной эксплуатации предстоит к середине века построить первую термоядерную электростанцию. Вот ответ на вашу байку.

- То есть неукротимость плазмы не стала для вас личной трагедией? - С какой стати? Жизнь продолжается. Параллельно с термоядом в институте началась эпоха создания мощных лазеров самого разного назначения. Тогда конфронтация между СССР и Америкой достигала опасных пределов. Мы старались, по крайней мере, отслеживать то, что делают американцы по системе СОИ (хотя считали, что СОИ - пустая, дорогостоящая затея), чтобы в случае чего не оказаться на берегу у разбитого корыта, и заодно насоздавали много оригинальной техники. Не только для военных целей, у нее нашлось масса мирных приложений, которые позволили нам сохранить научный потенциал и, по российским меркам, жить достойно. Как ни парадоксально, именно за эти "попутные" работы я получил и Ленинскую, и Государственную премии.

- Лет 15 назад я разговаривал с двумя "генералами" от оборонки. Оба в один голос заверили, что, хотя воспитаны в плановой системе, с рыночной стихией совладают не хуже западных менеджеров, лишь бы им не мешали. Я не поверил, а зря! Знаете, кто это был? Директор Кировского завода Семененко и главный конструктор "Рубина" Спасский... Неужели в школе Средмаша, Минатома, которую и вы прошли, прививались рыночные навыки? - Ребята, которых вы назвали, действительно асы оборонки, но проявили себя в бизнесе очень здорово. Есть такая вещь как интуиция, основанная на знаниях. Пусть мы в чем-то ошибались, опыт оперативного руководства пригодился для хороших дел.

Конечно, нашему институту пришлось пережить несколько тяжелых лет, мы ведь на 90 процентов финансировались из бюджета. И вот при Гайдаре все перевернулось. А народа в институте 5 тысяч, и всем нужно дать работу, зарплату. В рамках плановой системы особых проблем с этим не было. Что-то срывается - идешь в обком или в министерство: жаловаться, просить дополнительные фонды. В новых условиях один директор для такой оравы работу найти не в силах. Этим у нас занимаются руководители структурных подразделений, наделенные широкими правами. Но дробить коллектив на "юрлиц", порывать с Минатомом, в котором выросли, мы не стали. Поначалу таких обособленных структур было 12, сегодня их 5, причем народ из остальных не на улице оказался, а в более успешных подразделениях. Сейчас думаем повысить их самостоятельность до уровня дочерних предприятий.

Кстати, во времена Гайдара и нам, директорам, дали широкие права. В моем контракте до сих пор записано право на международную коммерческую деятельность, разумеется, в рамках законодательства РФ. Это сегодня нас опять начали прижимать, приводить к общему знаменателю, как в советское время. Иностранцев я могу принимать лишь с разрешения министерства, контракты заключать - тоже. Даже поехать в Австрию на лыжах кататься чуть было не запретили - пришлось у министра отпрашиваться. Кто только нас не проверяет - налоговики, прокуратура, МВД, КУГИ - и всем давай отчеты в полной мере. Понятно, когда я 90 процентов получал из бюджета, так и командовали мной по принципу "я тебя угощаю, я тебя и танцую". А почему, если мне дают 10 процентов, танцевать хотят на 110?! Это не только издевательство над здравым смыслом, ответственно заявляю. Это помеха тем коллективам, которые вырвались вперед. Вот вы назвали удачные организации. Но есть десятки предприятий, которые рухнули, распроданы с молотка - возьмите "Русский дизель", "Северный завод"... Да и те, кто выжили, работают вполнакала. Тут в чем еще проблема: таких, как Спасский и Семененко, было не слишком много. Значительно чаще наш брат считал: куда они денутся без обороны - еще придут ко мне, попросят, а я покуражусь.Но никто не приходил, завод в это время разорялся, а ниши рыночные, которые можно было захватить, прояви побольше инициативы и порыскай по стране, по зарубежью, доставались конкурентам. Мы-то вот рыскали, за десять лет активного поиска у нас сложилась хорошая команда, тем обиднее, что вставляют палки в колеса.

- Бюджет вашего института - около миллиарда рублей. Для сравнения: на всю науку из бюджета города выделяется 220 миллионов. На чем же вы так разбогатели? - Деньги мы искали не в бюджете, а на рынке. В дополнение к старым нашли новые ниши. Медициной по-прежнему востребована наша радиационная техника. Наш лазерный центр создает устройства для различных отраслей промышленности. При обработке материалов и придании им новых свойств используются импульсные и стационарные ускорители.

Большая область, которую нам удалось освоить, - энергетические установки для железных дорог. Газовикам и нефтяникам тоже делаем трансформаторные подстанции, причем для Ямала - в модульном исполнении, они управляются из космоса. Кстати, и в Ледовом дворце все подстанции наши: обошли "на вираже" заграничных конкурентов. Здорово помогает, что в мире нас знают как серьезную организацию; торгуем не лесом, не газом, а наукоемким оборудованием, и 30 процентов импортируем - от Финляндии до Австралии, от США до Японии. Ряд контрактов выиграли у знаменитых американских фирм на поставку ускорителей для ...Америки. Короче, как в Сибири говорят, мышкуем везде.

- Шальная мысль: если бы нами управляли ученые, согласно иерархии: наверху академики, чуть пониже членкоры и т.д., а политиков держали бы на ставках научных работников, - может, здравого смысла в стране было бы больше?..

- Нет, каждому свое. Во всем мире государствами управляют политики. Но они, в противоположность нашим политикам, прислушиваются к науке. А наши... Да, власти города меня признают, относятся очень вежливо. Но советы, которые дает наука, воспринимаются с трудом.

- Вы же председатель научно-технического совета при губернаторе Петербурга. К кому прислушиваться как не к Вам? - После моего доклада на заседании правительства в 2000 году о программе "Наука - городу" всем председателям комитетов, главам районных администраций было поручено дать предложения по использованию научных разработок. (У нас выпушено три тома: по готовым изделиям, по опытным образцам - надо только деньжат подкинуть на лицензирование, сертификацию, по фундаментальным исследованиям - на перспективу). А откликнулись единицы. Что ж, при нехватке финансов человек начинает латать кафтан. Но рубль сюда, рубль туда - это не стратегия. Надо, чтобы город такую же программу своих потребностей навстречу "выкатил", а мы поможем. Кроме того, даем экспертные оценки проектам как высшая научная инстанция.

- Василий Андреевич, вы уже почти 50 лет в институте и в Металлострое. Не надоело? Может, пора сменить обстановку? - Знаете, я жил одно время в городе. Мне надоело там. А здесь простор, чистый воздух, рядом - садовый участок, жена летом живет, я к ней приезжаю. Ничто не отвлекает от работы, а если надо в город - отсюда 20-25 минут езды.

- А теперь еще хотите на прилегающей к институту территории технопарк создать. Где гарантия, что не повторите эпопею Военмеха, который получил в центре города здание, но толком освоить не смог? - Гарантия в том, что у нас детально обоснованный проект, что мы не путаем технопарк с увеселительным заведением. Технопарк приглашает людей с идеями, помогает им компьютерами, станками, оргтехникой. Причем мы рассчитываем не на оборонный комплекс, а на малый и средний бизнес. Человек приехал, разместился в гостинице, довел свою идею до внедрения, заплатил технопарку за услуги (хозрасчет!) и уступил место следующему. Места хватает - вон поле аж до железной дороги, а за ней станционный поселок, если бы не последние 10 лет, он бы уже был застроен, потому что в те времена мы по двести квартир в год сдавали. Но лучше поздно... Мы предлагаем новый взгляд на огромную территорию от Рыбацкого до Колпина. Здесь есть все: хорошее сообщение, вода, котельная. Надо эту унылую зону застроить, озеленить и превратить в прекрасный пригородный район.

- Нет одного - трассы скоростного спуска! - Не беда, сейчас под Петербургом немало мест, где горнолыжникам раздолье. В Коробицыно три прекрасных курорта по европейскому образцу, мои знакомые иностранцы не находят различия: те же трассы, коттеджи, кафе, туалеты. Перепад высот 800 метров - мне нравится. Почти каждую субботу езжу туда. Я же старый горнолыжник, с 30-летним стажем. В позапрошлом году на Монблан лазал, спускался по леднику, нынче в Австрии по черным трассам ходил. Черные - это, по их понятиям, сильно крутые. А для нас - нормальные.