Миp искусства

 

Евгений Кузьменко. "Вопрос на месте". Новосибирск, Новосибирское книжное издательство, 1996, тир. 15000 экз., цена в издательстве (Вокзальная магистраль, 19) 10000 руб.

ЕСЛИ бы меня спросили, какие романы вызывают у меня непроизвольный рвотный рефлекс, я бы с ходу ответил: романы о розовых студенческих годах. Точка. С ними для меня не идут в сравнение ни лязгающие производственные саги, ни душещипательные дамские сериалы. Стоит мне открыть книгу и обнаружить песнь о конспектах, сессиях, шпаргалках и первом поцелуе, как рука непроизвольно тянется к нижнему ящику стола - там я держу специальные гигиенические пакеты.

 

Но вот на глаза мне попалась книга новосибирца Евгения Кузьменко под странным названием "Вопрос на месте" и, хотя автор в ней ведет речь именно о студенчестве, мне каким-то чудом, в самый последний момент, удалось подавить желудочный позыв, и очередной пакет остался чистым.

 

Феномен этот требовал отдельной статьи, и он ее, похоже, получил.

 

Ячменный колосс на бархатных ногах

Фоном истории, которую нам рассказывает Кузьменко, служит пиво. Пиво буквально пропитывает текст, пиво уютно заполняет пустоты, цементирует сюжет, поит героев и омывает события. Повествование течет по усам от разливного и разбавленного пива начала восьмидесятых к пиву баночному, и тон всей повести определен характером напитка. По сути своей пиво добродушно, с ленцой, чуть сонливо и обильно. Предполагает оно не яростный водочный спор, не дикую удаль самогона, не фехтование шампанского, но мягкую беседу о том о сем. И Кузьменко приглашает нас к своему столику, чтобы поговорить о вещах ни к чему не обязывающих, зато приятных и безмятежных. О том же пиве, к примеру. О его атрибутах. "Жбан, - пишет Кузьменко, - то же, что и баклашечка, десяточка. Так назывался сосуд, обычно алюминиевый либо пластмассовый, объемом около 10000 кубических сантиметров. На пластмассовом варианте всегда присутствовала надпись: "для непищевых жидких негорючих материалов". Все пользователи жбанчиков понимали эту надпись однозначно - "для пива". "Клянчить кружки, - пишет Кузьменко, - основной момент в сложной технологии получения пива, связанный с их (кружками) постоянным дефицитом. Захвативший кружки мог уже без очереди лезть к "кормушке", аргументируя тем, что ему есть куда наливать. Из-за этого очередь у "кормушки" всегда имела форму сперматозоида с маленьким жидким хвостом и большой активной головой".

 

Пояснения о пиве Кузьменко дает в сносках, тактично. Кто-то при чтении вспомнит былое и утрет слезу, а кто-то уже и не знает, каково давалось когда-то пиво наше насущное днесь - для него будет поучительно об этом узнать.

 

Отсюда ясно, что автор "Вопроса на месте" говорит о славных временах застоя. Призрак коммунизма тогда уже стоял на четвереньках от дряхлости и от выпитого. Он был не страшен, в него можно было ткнуть пальцем и вовремя отскочить от пощелка вставных челюстей. Страна услаждала себя анекдотами и купалась в бархатном пиве (кстати, самом отвратительном из имеющихся сортов), чье название готовило одноименные революции в братских республиках.

 

Но Кузьменко не язвит и не обличает. Он вспоминает: о молодости, о времени, которое, как и любое другое, имело собственную, отличную от других, прелесть и которое не вернешь, за кого ни голосуй. "Это было тихое, безоблачное время, - говорит Кузьменко, - и на наши дремлющие головы еще не свалились после всенародного обсуждения борьба за дисциплину, за качество, за трезвость, за демократию, за квартиру для каждого и производительность труда для всех".

 

Общество тотальной иронии

Сюжетные колесики крутятся вокруг события, имевшего, по словам автора, место в действительности. Трое студентов выдумали себе нечто вроде тайного общества. Они выдумали, а органы заинтересовались. Момент общий: студенты всех времен и народов выдумывают или организуют общества, братства, тайные ложи, сочиняют манифесты, а органы всем этим подозрительно интересуются, что вносит в деятельность обществ, братств и тайных лож пикантный элемент преследования за идею и легкий упоительный холодок опасности.

 

Но игра в "казаки-разбойники" у Кузьменко лишена и борьбы за идею, и опасности. Уж больно тупой следователь ведет дело, уж больно игрушечное общество придумали студенты. От этого все следствие приобретает кукольный, вполне адекватный пиву привкус необязательности.

 

Студенты придумали себе лидера, мудреца, героя всех времен и народов - Ивана Петровича Шаляпина. Это забавный образ, в котором тихо ужились черты Брежнева, Ким Ир Сена, Мао с чертами миролюбивого кота Леопольда. Так Кузьменко обращает немощных диктаторов к нам их беззубой и, быть может, потому симпатичной стороной. О бюрократию весело поточить молодые резцы, и тем она прочно связана с молодостью и тоской по молодости. Щенок грызет тапки не потому, что вкусно. Само название повести Кузьменко - "Вопрос на месте" - снижает серьезность давления. "На месте" номенклатура решала простые "вопросы", не требовавшие срочных оргвыводов.

 

Отсюда вытекает и присущая повести Кузьменко неподвижность. Что-то происходит, что-то непрерывно случается: приключения героев, их передвижения и клоунады... Но время неподвижно. И это не знак модного "безвременья", это точная передача возраста. От восемнадцати до двадцати пяти жизнь человека как бы зависает, относясь к вечности, и оттого человек в двадцать живет наиболее интенсивно, не думая о душе, но проявляя ее в действии.

 

Язык, который доведет

Основная сложность, возникающая при чтении повести Кузьменко, связана с ее языком. Язык этот берет свое начало в стихии КВН, а КВН по существу и внелитературен, и даже внедраматургичен. КВН не создан для крупных форм, его внутренняя структура вообще лежит вне текста и вне письменности. Основным атомом КВНа является не фраза, а "фишка", каламбур, плотно привязанный к интонации. Кузьменко же, вводя в повествование обычные элементы сатиры (город, в котором происходит действие, именуется Новые Ноги), заимствует у КВНа его плоть. Игра словами делает повесть фольклорной, сказовой, и без принятия таких правил игры, без принятия стиля читать ее будет практически невозможно. Особенно ярко проявляется это в начале повести, однако именно связь с "кавээнщиной" делает "Вопрос на месте" событием нерядовым. Там, где автор переходит к обычному литературному языку, повествование грешит некоторой банальностью.

 

Ждите отстоя жизни

Мы все учились понемногу. Помногу учиться мы не могли - помногу мы пили, крутили любовь и дурачились. Институты для нас были только сводом мягких правил, которые приятно было нарушать, а потому названия институтов и факультетов особого значения для нас не имели. Мы все были упоительно неповторимы и все хотели написать главную книгу о самих себе: о том, как мы пили, крутили любовь и дурачились. Никто из нас этой книги, конечно, не написал - когда живешь полной и безответственной жизнью, не до книг. На пути к пишущей машинке обязательно вставала канистра с пивом или же изящной канистрочкой вставала чья-нибудь довольно выпуклая грудь.

 

А потом шли годы и нечто уходило вместе с ними: кто-то бесцеремонный брал нас за глотку, сдувал нашу беззаботную пенку и делал изрядный глоток, опустошая нас почти до "дондышка".

 

Евгению Кузьменко сегодня удалось сочинить повесть так, как ее сочинил бы студент, если бы студент заставил себя ее сочинить. В этой повести есть легкость, скольжение по кромке, наивность и самонадеянность. В ней есть любовь, и любовь - та граница, у которой повесть останавливается. Как сказка, в которой свадьба семантически равносильна смерти. Наверное, "Вопрос на месте" лишен глубины, но мальчишки на берегу реки выбирают самые плоские камни, чтобы "испечь" больше "блинов". Молодое и бессмысленное занятие, зависящее от силы и точности броска.

 

Словом, Евгений Кузьменко написал повесть за нас за всех, за лентяев.

 

Круги на спокойной глади пива

Кто будет читать "Вопрос на месте"? Не знаю. Очевидно, повесть эту прочтут друзья, поскольку Евгений Кузьменко написал вещь автобиографическую. Наверное, ее прочтут студенты НЭТИ, поскольку именно НЭТИ подразумевается автором, когда он пишет об "одном из восьми политехнических вузов города Новые Ноги". Будут читать те, кто учился в вузах восьмидесятых, и те, кто учится сейчас. Будут читать те, кто любит КВН. Не будут читать литературные критики (тут я отщепенец) и бывшие партийные работники. Однако вряд ли это обеспокоит автора.

 

До своей первой книги Кузьменко добирался путем торным: он прошел через школу юнкоров "Молодости Сибири", работал в многотиражке НЭТИ, на заводе, участвовал в создании кабельного телевидения, сочинял КВНы и был одним из "отцов" НТН. Ныне он является президентом благотворительного фонда "Ковчег" - все это свидетельствует о завидной энергичности, а также о том, что финансовых амбиций на литературном поприще у Кузьменко нет - исключительно творческие. Это достаточно ново для нас. Быть может, финансовая независимость и позволила Кузьменко не лезть ни в заоблачные эмпиреи, ни в подземные владения массовых жанров. Так в городе появился еще один автор, который стремится делать "магистральные" вещи.

 

И в целом его дебют можно считать достаточно удачным - проза с трудом уживается в столице Сибири, несмотря на толстый журнал с благоприятным названием. Теперь слово за читателями. Только они определят... и т. д., и т. п., и прочий благосклонный вздор.

 

К вопросу о кличках (вместо эпилога)

В одной из сносок, коими пестрит повесть "Вопрос на месте", Кузьменко объясняет, почему некоего кандидата наук по фамилии Изразцов звали "молодящийся акцептр".

 

"Молодящийся акцептр, - замечает Кузьменко, - пример изощренных прозвищ, характерных только для научной среды. В обычной, не научной среде его бы назвали просто: старый педрила и вампир. А вообще, хорошую кличку придумать нельзя. Он должна родиться сама. Должен, например, один молодой ученый загулять, а в качестве оправдательного документа принести справку о сдаче крови.

 

- Я донор. Я даю людям кровь, - гордо скажет молодой ученый, дыша перегаром.

 

- А я, значит, акцептр и должен ее пить, - сердито скажет Изразцов и навсегда останется с этой стыдной кличкой".

 

И я - к тому же. Не следует воспринимать мою статью в качестве попытки присвоить Кузьменко и его повести какую-нибудь "кличку". Просто возьмите его книгу, прочитайте и дайте "кличку" сами, подивившись тому, что у нас в городе до сих пор появляются литераторы, издают книги и их читают. Подивитесь себе. Наградите себя тремя литрами пива.

 

Ду ю пиво эври дэй? Не так ли?

 

Игорь ТАСКАЕВ, специально для "Новой Сибири"