Развал СССР, Перестройка, 80е, 90е

Маскарад

 

А. АЛЕКСЕЕВ

головное дело бывшего ленинградского физика Михаила Казачкова к разряду заурядных не отнесешь: в нем столько захватывающих эпизодов, что их с лихвой хватило бы на несколько детективных романов. Вкратце сюжет таков.

 

Решив, что зарплата младшего научного сотрудника никак не отвечает его потребностям, Казачков по совместительству занялся контрабандой. И не по мелочам, а "по-крупному". За короткое время он тайком переправил за границу сотни редких, а то и уникальных книг. Не будем говорить об академических изданиях русских классиков или энциклопедическом словаре Граната - их стоимость и наживу, полученную Казачковым, с точностью до копейки подсчитали следователи. Но как, например, оценить изданный в Киеве в 1628 году "Лимонарь, или Цветник Духовный"? Истинный книголюб скажет: цены этой книге нет. А Казачков назначил цену: "загнал" ее за 300 долларов.

 

Столь же беспощадно обходился он с картинами, многие из которых являются жемчужинами отечественной живописи. Один перечень имен художников приведет в трепет любого культурного человека: Кончаловский, Рерих, Клодт... Но Казачков бестрепетной рукой загружал их полотна в контрабандистский тайник, чтобы обратить шедевры искусства в доллары, франки, марки, а заодно скупал и переправлял на Запад серебряные монеты старинной чеканки, которые имели музейное значение, перепродавал за рубежу древние русские иконы.

 

Таких без стыда и совести дельцов, наживающихся на чем угодно, даже на ликах святых, народ окрестил "христопродавцами". Что же за сребреники получал Казачков взамен? Зарубежные "подельники" по контрабанде слали ему предназначенный для спекуляции ширпотреб: сотни модных грампластинок. десятки кассет, магнитофоны, проигрыватели. Если учесть, что, скажем, каждый диск ученый делец сбывал за три червонца, можно представить себе, какими неправедно нажитыми суммами он ворочал. Например, одному из своих соучастников Казачков, не моргнув глазом, одолжил 25 тысяч рублей, договорившись, чтобы тот вернул их франками.

 

Словом, жил младший научный сотрудник, как говорится, в свое удовольствие и лишь тогда спохватился, что нарушает Уголовный кодекс, когда милиция заинтересовалась его контрабандными операциями, незаконными валютными сделками.

 

Тут сюжет детективной истории делает неожиданный поворот. Вот как объяснил его на следствии сам Казачков: "Мне захотелось как можно скорее уехать за границу, так как я опасался разоблачения контрабандной деятельности и привлечения за нее к уголовной ответственности". За содействием он обратился не к кону иному, как к... сотруднику ЦРУ Д. Лофтину, действовавшему "под крышей" работника генконсульства США в Ленинграде. Нетрудно догадаться, чем обернулось это знакомство: человек без принципов и убеждений, Казачков был завербован в качестве агента американской разведки.

 

"Я понимал, что, идя на контакт с американской разведкой, совершаю преступление перед советским законом", - такое заявление сделал он позже на следствии.

 

Агентурная работа Казачкова просится в отдельный, на этот раз шпионский, роман со всеми присущими жанру атрибутами. Сбор информации оборонного характера, которую Казачков передавал Лофтину. Составление списка в сотню с лишним лиц, которые имеют допуск к военным секретам и в силу этого могут заинтересовать американскую разведку. Настойчивая вербовка по заданию Лофтина одного из сотрудников режимного института...

 

Эпилог романа закономерен для этого жанра: арест, скамья подсудимых. Приговор - 15 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях. Так сказать, по совокупности: за шпионаж, за контрабанду, за спекуляцию в крупных размерах.

 

...И тут начинается глава "лирическая". В кассационной жалобе, адресованной коллегии по уголовным делам Верховного суда РСФСР, раскаявшийся преступник писал: "Страшно подумать, что стало бы со мной, если бы меня не задержали. Несмотря на годы наказания, которые мне предстоят, я рад случившемуся, ибо меня остановили на пути, который, как я сейчас понял, вел от преступления к преступлению".

 

На том бы и поставить точку. Тем более что дело давнее и ни у кого ни малейших юридических сомнений не вызывало. В том числе, как видим, и у самого Казачкова. Но, представьте, спустя много лет нашлись-таки у него защитники: спекулянт Казачков вдруг сам превратился в объект спекуляции, причем спекуляции политической, развернутой в международном масштабе. Право, вряд ли такое могло привидеться Казачкову даже во сне.

 

в сентябре нынешнего года "Голос Америки" проинформировал слушателей: "Как сообщает независимый информационный бюллетень "Экспресс-хроника", группа московских правозащитников направила обращение руководителям СССР и США с призывом приложить все усилия к освобождению Леонида Лубмана, Михаила Казачкова и других узников 35-го политического пермского лагеря".

 

Казачков, что называется, "попал в обойму" вместе со своими солагерниками Лубманом, Кириченко и Мамедовым. Вчера еще они были заурядными преступниками, каких в любой стране хватает, а сегодня уже фигуры - "политические узники", "жертвы режима", якобы необоснованно пострадавшие в годы застоя. Такими жертвенными эпитетами увенчивают их разного рода радиоголоса и газеты.

 

Полагаем, нашим читателям имена заключенных из 35-го пермского лагеря ровным счетом ни о чем не говорят. Поэтому восполним нежданно образовавшийся пробел в гласности и хотя бы вкратце познакомим с этими вдруг ставшими столь известными на Западе персонами. Наверно, и зарубежной общественности будет небезынтересно поближе познакомиться с дополнительными штрихами к портретам так называемых "политзаключенных". Ведь о том, за какие грехи в действительности они попали за решетку, их доброхоты предпочитают умалчивать.

 

Вот Леонид Лубман. В передаче "Голоса Америки" о нем сказано: "Его вина состоит в том, что он пытался переправить за рубеж рукопись своей книги, содержащей критику Романова, тогдашнего партийного руководителя Ленинграда". Эту же тему развивает Би-би-си: "Он хотел отправить на Запад чисто политическую информацию, раскладку обстановки в Питере и в области".

 

Но вот передо мной та самая рукопись Лубмана. Она конфискована таможенниками московского международного аэропорта "Шереметьево", когда ее пыталась тайно вывезти эмиссар НТС итальянская гражданка Н. Габриелли. Адресован этот документ отнюдь не широкому кругу читателей, а всего лишь одному-единственному. Кому бы, вы думали? Ни за что не догадаетесь! Лично директору ЦРУ. А это ведомство, как известно, интересуется не столько "застойным" Романовым или рассуждениями на общеполитические темы, сколько государственными секретами. Лубман в поте лица старался показать себя способным агентом: 248 страниц его "труда" содержат немало сведений, составляющих военную тайну. Их утечка нанесла бы серьезный ущерб нашей стране.

 

В специальном письменном обращении к руководству ЦРУ Лубман предложил конкретные меры по активизации разведывательной и диверсионно-подрывной работы против СССР. В частности, по организации террора: "Если произойдет взрыв в райкоме партии и об этом станет известно миру, то террористический акт будет приписан антисоветской организации, неважно, существует она или нет. Это помимо прочего отвлечет внимание огромного количества сотрудников КГБ..."

 

Вот такая "чисто политическая" информация...

 

Насколько мне известно, подобные "сочинения" в любой стране, в том числе и в США, оцениваются не по законам литературной критики или политических дискуссий, а в точном соответствии со статьями уголовного кодекса. Наша страна в этом отношении не является исключением: Лубман получил то, что заслужил. Выдавать его за некую жертву по меньшей мере несерьезно. Равно как и утверждать, будто уголовное дело Лубмана "сфабриковано органами КГБ".

 

С еще одним мнимым политзаключенным - Сергеем Кириченко, ныне уже вышедшим на свободу, счел нужным встретиться московский корреспондент газеты "Вашингтон пост" Дэвид Ремник. Как говорится в его статье, "в пермский лагерь номер 35 Кириченко попал нетрадиционным для политзаключенных путем". Чистейшей воды шпионаж журналисту зачем-то понадобилось опять же обрядить в политические одежды. В частности, оправдывать агентурную работу, которую курсант высшего военного училища Кириченко вел в пользу ЦРУ.

 

Вот лишь некоторые этапы "нетрадиционного пути": американскими разведчиками для Кириченко был заложен специальный тайник. Одновременно ему было направлено письмо, содержащее тайнописный текст - сообщение с указанием местоположения шпионского контейнера. В самом тайнике обнаружен план организации конспиративной связи, а также шифровальные блокноты, таблицы с кодами и прочее шпионское снаряжение.

 

Последний из "великолепной четверки", поднятой Западом на щит,- Виталий Мамедов. Проходя армейскую службу в районе космодрома Байконур, он попытался передать американской разведке сведения, составляющие военную тайну. В частности, данные о режимных военных объектах и о перспективной ракетно-космической системе. На суде пояснил, что никаких иных мотивов завербоваться в шпионы, кроме щедрого вознаграждения, у него не было.

 

Не сомневаюсь, у непредвзятого читателя не возникло ни малейших симпатий к этим людям. Но не будем давать волю эмоциям. Вспомним: эти люди уже наказаны по справедливости, и как всякому, лишенному блага свободы, по-человечески можно посочувствовать каждому из них. Но гуманные соображения не могут изменить истины. А она в данном случае состоит в том, что мы имеем дело с людьми, преступившими и закон, и нравственные нормы. По меньшей мере, нелепо объявлять их политическими заключенными. Кому и зачем понадобилось надевать на шпионов маски "мучеников режима"?

 

Обращает на себя внимание тот факт, что в активной пропагандистской кампании вокруг вопроса о так называемых политзаключенных в СССР принимают участие определенные официальные круги некоторых стран. В нее втягиваются отдельные антисоциалистически настроенные лица из числа советских граждан, в частности те, кто группируется вокруг издания "Экспресс-хроника". Свою цель Участники пропагандистской шумихи не скрывают. Так, например, в письме адвоката из США Л. Бартлетта, адресованном руководству нашей страны, советским правоохранительным органам, а также американским политическим и общественным деятелям, содержится требование о пересмотре уголовных дел на Казачкова и Лубмана. В противном случае, угрожает адвокат (да и не он один), будет оказано давление на администрацию США, с тем, чтобы американская делегация не участвовала в Международной конференции по правам человека в Москве в 1991 году. Фактически предпринимаются попытки притормозить подготовку конференции, а то и сорвать ее. Видимо, кому-то очень хочется скомпрометировать перед мировым общественным мнением процесс демократизации советского общества, бросить лишний раз тень на деятельность правоохранительных органов СССР, не допустить дальнейшего развития взаимопонимания между нашими странами. И ради этого пускаются в ход все средства, включая и подтасовку фактов, и прямой подлог. Раз политзаключенных в Советском Союзе теперь нет - значит, надо их выдумать!

 

Одного не учли организаторы пропагандистской шумихи: наше общество сегодня совсем не то, что было вчера. Гласность стала нормой жизни. Так что вывести злопыхателей на чистую воду особого труда не представляет. Есть судебные приговоры, вынесенные уголовникам. Да и сам пресловутый "пермский лагерь номер 35" в условиях демократизации нашего общества открыт общественному мнению мира. В июле там впервые побывала группа иностранных журналистов, представлявших французские издания. В результате этой поездки парижская газета "Экспресс" опубликовала обширный репортаж о "последнем ГУЛАГе", из которого с очевидностью следует, что заключенные содержатся здесь не за политические убеждения, а за конкретные преступные деяния. В августе пермский лагерь посетили американские конгрессмены В. Вольф и К. Шмидт. Им также была предоставлена возможность осмотреть территорию зоны, жилые и производственные помещения, побеседовать с глазу на глаз с осужденными за особо опасные государственные преступления.

 

Сегодня нам нечего скрывать. Мы осознали и открыто говорим о том, сколько трудностей и проблем досталось нам в наследство от застойного прошлого. Но не надо нам приписывать того, чего уже нет, от чего мы ушли в процессе перестройки. Мы последовательно создаем правовое государство, и по меньшей мере наивно полагать, что с этого пути нас можно отвлечь дешевым аттракционом. Люди, изменившие Родине и вставшие на путь предательства, подлежали и будут подлежать справедливому наказанию в точном соответствии с законом. И этот новый шпионский маскарад - не что иное. как битая карта в нечистой политической игре, направленной против демократизации нашего общества.