Обычные истории

Тогда мы тоже были молодые. Нам тоже было двадцать. Но тогда все было по-другому. Нас, горнолыжников, по сравнению с нынешним временем, в то время было мало. Наш мир делился на две половины: горнолыжники, альпинисты, вообще все те, кто связан с горами, - и все остальные - в дубленках и ондатровых шапках. Мы были кастой, племенем, мы видели друг друга издалека. Когда здесь, в Москве встречался человек, который говорил, что он тоже горнолыжник, - он сразу становился родным, нас сразу связывала какая-то нить, как у альпинистов говорят - связка. Сразу бесконечные разговоры о Маркерах, Эланах, о Чегете, Домбае. Одним словом, мы были высшей кастой, не считая, конечно, альпинистов. Мы болели горами. И было совершенно естественно, что вновь вошедший в нашу касту сразу посвящался не только во все тонкости горных лыж, но и в законы поведения в горах. Это было святое.

Нынче горами не болеют. Нынче в горах отдыхают. Тогда нам были недоступны Чехия, Швейцария, Франция с их зализанными и вполне безопасными склонами. У нас был небольшой выбор: Чембулак, Кировск, Домбай и Чегет. Я, в основном , ездил на Чегет. Знаю его, как свои пять пальцев. Ходили мы и по северу (доллару), и через "трубу", и по "югам". 

В те времена мы ездили в горы только по путевкам, которые, кстати, не так просто было достать. И называлось все по-другому - не "отель", а тур.гостиница "Иткол", "Чегет"(которую я строил в стройотряде), тур.база "Терскол". Каждый горнолыжник проходил инструктаж.

Из этих рассказов инструкторов, лавинщиков и спасателей мы впервые узнавали, что такое лавина, как себя вести, если ты попал в лавину, что такое "несет" и многое другое. Уже позже, уже своими глазами мы видели на склоне, как спасатели спускают на люльке поломавшегося или разбившегося об опору лыжника, и узнали, что это происходит примерно полтора раза в день. Потом, во время снегопада, когда все трассы закрыты, ты выходишь из гостиницы, сквозь пелену снега даже не видно Донгуз-Орун, и слышишь грохот где-то сорвавшейся лавины, и становится жутко.

А приехав через год, тебе показывают место, где сошла лавина, и как языком слизала лес и стоящие внизу ресторан и две постройки. А в этом ресторане еще в прошлом году ты ел хичины.

И мы начинали понимать, что такое горы, насколько ничтожен и хрупок человек, попавший в эту стихию, мы начинали понимать, что гостиница, где мы живем, и склоны, где мы катаемся находятся на два-три километра выше уровня моря. Это совершенно другой мир со своими законами и принимает он не всех и часто забирает в жертву. Горы снисходительно, по царски, дарят нам свою красоту, а взамен берут наши жизни.

Прошло много лет и я поехал в Чембулак. Там пологие склоны и скучные трассы. Потом несколько раз ездили в Швейцарию. И я заметил, что уже нет тех горнолыжников, какими были мы, бредившими горами и уважающими их. Уже нет разговоров о лавинах, о том, как тебя несло по склону на спине и ты палкой пытался хоть как-то затормозить, как ты случайно "подрезал" лавину, слава богу она оказалась маленькой, о буграх на Чегете, которые сейчас можно встретить только на профессиональном "могуле". 

И все это кажется теперь старомодным, также, как кожаные ремешки, которыми лыжи привязывались к ногам вместо сегодняшних "ски-стопов", как обсуждение в каком костюме сильнее всего несет по склону.

Оказалось, что может меняться экипировка, мы можем взрослеть, стареть, ездить не в тур.гостиницу Чегет, а на курорт Шамони и оттачивать там мастерство на идеальных ровных склонах среди загорающих горнопляжников, но никогда не изменятся законы гор и Чегет всегда останется Чегетом.

Мы всегда должны быть ответственны за тех, кого ставим на горные лыжи. Мы всегда должны знать, что тот, кого ты учишь, рано или поздно окажется в горах, и он должен знать все, что рассказывали нам в те времена, в начале семидесятых инструктора и спасатели на Чегете.

Сегодня, на девятый день нашли наших ребят. Под северным склоном. В "погремушке".

Вот они, передо мной, на фотографии.

Лавина протащила их до самого низа.

Семь молодых жизней ...

 

 

 

Алексей Страхов