Исторические материалы

Валерий ШАМБАРОВ
 

100 лет назад, осенью 1919 года, на юге России разыгралась ожесточённая битва, во многом определившая исход гражданской войны

то было время наибольших успехов Белого движения. Небольшая Северо-Западная армия генерала от инфантерии Николая Юденича прорвалась к Петрограду. Наступала Северная армия генерала от кавалерии Евгения Миллера, освободив г. Онегу, часть Архангельской и Вологодской губерний. Адмирал Александр Колчак, уже отброшенный в Сибирь, нанёс решительный контрудар, прижимая 5-ю красную армию к Тоболу и грозя её уничтожить. Уральская армия генерал-лейтенанта Владимира Толстова разгромила дивизию Василия Чапаева и погнала красных, отбив почти всю казачью территорию. Но самый большой успех выпал на долю армий генерал-лейтенанта Антона Деникина. Его соединения освободили от коммунистов территорию в 920 тыс. кв. км с населением 42 млн. человек, взяв в октябре Воронеж, Чернигов, Новгород-Северский, Ливны, Орёл. Разведка корпуса генерал-лейтенанта Александра Кутепова выходила к Туле.

К осени 1919 года Белое движение добилось наибольших успехов, освободив от коммунистов более миллиона квадратных километров территории с населением 42 миллиона человек

В занятых белыми областях понемножку налаживалась нормальная человеческая жизнь. Киевский профессор и общественный деятель А. Гольденвейзер писал: "Эпоха добровольцев была эпохой возрождения и восстановления всего разрушенного советским режимом. Скажу более: это была последняя возможная попытка восстановления в истинном смысле этого слова, то есть восстановления без постройки наново, путём простой отмены всего, содеянного большевиками".

 

Коммунисты очутились на краю гибели. При подходе белых ожидали восстания тульских рабочих, постоянно бастовавших. 20 октября 1919 года Владимир Ленин писал: "В Туле массы далеко не наши". Штаб Южного фронта находился уже в Серпухове. Правительственные учреждения эвакуировались в Вологду. Готовясь к переходу на нелегальное положение и к бегству, большевики создали подпольный Московский комитет партии во главе с Иваном Лихачёвым. Для материального обеспечения "партии" на Монетном дворе спешно печатались фальшивые царские сторублёвки, для этой же цели красные оформляли на своих сторонников подложные документы на владение гостиницами и другой доходной недвижимостью. На квартире вдовы Якова Свердлова из ценнейших сокровищ Оружейной палаты и Патриаршей ризницы собрали "бриллиантовую партийную кассу". Лев Троцкий тогда заявлял: "Мы уйдём, но так хлопнем дверью, что мир содрогнётся".

 

Однако успехи белых во многом оказались сведёнными на нет. Во-первых, они сражались в очевидном численном меньшинстве. Все перечисленные армии, вместе взятые, составляли лишь около 250 тыс. чел. (из них у Деникина 150 тыс.) - против 3,5 млн. у красных. Поэтому белые могли побеждать, лишь сохраняя наступательную инициативу. А когда наступление выдыхалось, растянутые фланги представляли собой весьма уязвимые места для контрударов. Во-вторых, противник у белых был далеко не один. В Крыму, на Кубани, в Черноморском округе вовсю действовали банды "зелёных" - впоследствии красные расправились с ними, но в тот момент всячески поддерживали деньгами и оружием, щедро раздавали любые обещания о будущей независимости.

 

На Северном Кавказе поднял восстание имам Узун-Хаджи, объявивший войну "неверным", провозгласивший себя эмиром и образовавший "шариатскую монархию" в составе Чечни, горных районов Дагестана и Ингушетии. Причём понятие "неверных" имам трактовал весьма специфически - так, несмотря на провозглашённые им крайние панисламистские лозунги, одна из семи армий эмира вообще была... большевистской. Командовал ею Николай Гикало, она занимала позиции на Владикавказском направлении и получала приказы одновременно из Ведено, резиденции Узун-Хаджи, и из Астрахани. Поддерживали "шариатскую монархию" и Грузия с Азербайджаном, опасавшиеся усиления России. Так, Грузия послала мятежникам огромный караван оружия и большой штат инструкторов во главе с генералом Кереселидзе. Но жители селения Ботлих, не признавшие Узун-Хаджи, окружили караван в ущелье, под пулемётами разоружили и потребовали возвращаться назад, угрожая выдать Деникину. Для подавления восстания в горных условиях сил у белых не было, но армии имама угрожали Дербенту, Петровску (Махачкале), Темир-Хан-Шуре (Буйнакску), Владикавказу. Вооружённые банды грабили и убивали мирное население, поэтому для блокирования эмирата пришлось отвлекать войска и создавать новый фронт - кстати, как раз здесь воевал будущий писатель Михаил Булгаков.

 

Сокрушительный удар в спину нанёс Нестор Махно. 26 сентября он отделился от Симона Петлюры и стремительным рейдом рванул по Украине. За две-три недели весь тыл Добровольческой армии был разрушен, органы гражданского управления уничтожены. Против Махно также пришлось снимать войска с фронта, в частности корпус генерал-майора Якова Слащёва, предназначавшийся для усиления Московского направления. Наконец, большевики смогли заключить перемирие с Польшей - тоже опасавшейся усиления России и считавшей белогвардейские правительства "реакционными". В результате наступавшие поляки вообще приостановили боевые действия, а 12-я красная армия, спокойно развернувшись к ним тылом, двинулась на добровольцев с запада.

 

В таких условиях большевистское командование решило нанести по Деникину решающий удар. Дополнительно к имеющимся силам на Южный фронт перебросили 325 тыс. человек, свыше 300 орудий. Главной задачей было уничтожение Добровольческой армии. Для этого группировке из 8-й армии и кавалерийского корпуса Семёна Будённого предписывалось прорвать фронт под Воронежем и отсечь друг от друга "социально-чуждые элементы" - офицеров-добровольцев от казаков Дона и Кубани. Непосредственно под Орлом и Брянском сосредотачивались силы 14-й и 13-й армий, в том числе отборные части - Латышская, Эстонская дивизии и др. Вспомогательные удары наносила 12-я армия (на Киев и Чернигов), а также 9-я и 10-я армии (на Дон).

 

Операция большевиков началась 14 октября прорывом Будённого. Противостояли ему части генерал-лейтенантов Андрея Шкуро и Константина Мамонтова численностью всего 3,5 тысячи сабель. Тем не менее завязались упорные бои, протекавшие с переменным успехом. 17 октября красные обрушились и на корпус Кутепова под Орлом. Здесь тоже, несмотря на колоссальный перевес (к примеру, против всей 13-й армии сражались всего три полка Марковской дивизии), им не удалось добиться быстрой победы. Кутепов вывел войска из намечавшегося окружения, а Латышская дивизия за две недели боёв потеряла половину личного состава. Контрударами белые разгромили 7-ю, а затем и 8-ю кавалерийские красные дивизии. Белогвардейцы пятились, но очень медленно, шаг за шагом, цепляясь за каждую пядь земли и стойко обороняясь на промежуточных рубежах.

 

25 октября большевики бросили в бой свежую силу - 2-й кавалерийский корпус Бориса Думенко, ударив на Дон и лишив белое командование возможности снять отсюда подкрепления для главного направления. И всё же перелом наступил лишь в конце ноября. 12-я армия красных, сражавшаяся против более слабой фланговой группировки, прорвала фронт у Чернигова и Бахмача, отрезав Правобережье Украины и Киев от войск Кутепова. 19 ноября пал Курск. А Будённый 17 ноября занял узловую станцию Касторная, обходя добровольцев с востока. Большевики приступили ко второму этапу стратегического плана, усилив группу Будённого четырьмя стрелковыми дивизиями, четырьмя бронепоездами, тридцатью двумя броневиками, двенадцатью самолётами и пулемётами на грузовиках. Этому новому соединению - Конной армии - предписывалось выйти к Азовскому морю и надвое расчленить Вооружённые силы Юга России. 5 декабря Конная армия ринулась на прорыв.

 

Плохо было и в тылу Добровольческой армии. Здесь действовали 3 тыс. красных агитаторов, заброшенных в начале наступления, разгорались восстания - большевики установили контакты с махновцами, заключили союз с "боротьбистами" - украинскими эсерами, вовсю шло формирование вооружённых отрядов. 10 декабря белые оставили Харьков, 13 декабря "боротьбисты" захватили Полтаву. Части Кутепова, у которого осталось в строю 8,5 тыс. бойцов, ещё держались на Украине, однако прорыв Будённого на юг продолжал углубляться, приобретая угрожающий характер. Красные считали, что Добровольческая армия в таких условиях будет отступать в Крым, куда и нацелили удары трёх своих армий. Но Деникин перехитрил их. Перебросив для защиты Крыма один лишь корпус Слащёва, он разработал для Кутепова сложнейший фланговый маневр - отходить не назад, а на восток, вдоль фронта. И когда 6 января 1920 года большевики всё же вышли на Азовское побережье, костяк Добровольческой армии уже ускользнул из ловушки, пробившись на Ростов. Тут 7 - 9 января разыгралась ещё одна кровопролитная битва, после которой деникинцы, оставив Ростов и Новочеркасск, отступили за Дон.

 

Последующие попытки красных форсировать реку были отражены. Красные понесли большие потери, их армии выдохлись и значительно поредели в ходе непрерывного трёхмесячного сражения, и фронт стабилизировался. Главных задач по расчленению и уничтожению Вооружённых сил Юга России большевики так и не достигли. Однако белые потеряли огромную территорию, их войска серьёзно пострадали, утратив стратегическую наступательную инициативу. Достичь прежних успехов белым уже не удалось.

 

Что же касается победителей, то, отправив донесения об "осиновых колах, вбитых в сердце контрреволюции", они ознаменовали взятие вражеских "столиц" невиданными погромами и гульбой. Ленин телеграфировал: "Крайне обеспокоен состоянием наших войск на Кавказском фронте, полным разложением у Будённого"; командующий фронтом Василий Шорин писал, что бойцы 1-й Конной утопили свою боевую славу в винных подвалах Ростова. В Новочеркасске то же самое учинил корпус Думенко, разграбивший город и дорвавшийся до погребов с вином. Впрочем, и высшее начальство вело себя не лучше рядовых бойцов. Так, большевистские военачальники Серго Орджоникидзе и Иероним Уборевич получили от Ильича изрядный разнос за то, что "пьянствовали и гуляли с бабами неделю".