Гражданская оборона

Категории

Вооруженные силыИзбранноеУтраченные тексты

Николай Соков, Центр по проблемам нераспространения Монтерейского института международных исследований

ТАКТИЧЕСКОЕ ЯДЕРНОЕ ОРУЖИЕ: НОВЫЕ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЕ РЕАЛЬНОСТИ ИЛИ СТАРЫЕ ОШИБКИ?

Планы расширения НАТО вызвали всплеск интереса к тактическому ядерному оружию (ТЯО). Мысль о том, что развертывание дополнительных количеств и видов ТЯО может уравновесить приближение блока к границам России, высказанная и подробно обоснованная Владимиром Белоусом в 1995 году,1 с тех пор получила широкое распространение и поддержку на официальном уровне.2

Помимо дополнительного развертывания сохраняющихся в арсенале России ТЯО воздушного базирования, обсуждается и веер других, более радикальных вариантов: развертывание ТЯО наземного базирования при отказе от односторонних обязательств, принятых СССР в 1991,3 создание ядерных боезарядов малой мощности, способных компенсировать отставание России в высокоточных обычных вооружения,4 отказ от Договора по РСМД и развертывание ракет средней дальности.5 Александр Лукашенко, выступая 13 ноября прошлого года в Думе, намекал на желательность развертывания ядерного оружия на территории Белоруссии,6 хотя российское руководство относится к этой идее прохладно. Насколько можно судить, единственный голос против развертывания ТЯО подал Юрий Федоров,7 но его статья осталась гласом вопиющего в пустыне.

Насколько обоснована опора на ТЯО? До сих пор спор велся между теми, кто, с одной стороны, считает, что расширение НАТО представляет угрозу и что ядерное оружие является основой безопасности России, и теми, кто, со своей стороны, не усматривает угрозы в расширении НАТО и возражает против опоры на ядерное оружие.

Между тем, методологически правильнее сконцентрироваться на свойствах самого ТЯО, выведя остальные аспекты проблемы за рамки исследования. Теоретически может быть получен один из трех результатов: что ТЯО укрепляет безопасность при любых условиях; что эффективность ТЯО как средства обеспечения безопасности зависит от внешних условий и что ТЯО подрывает безопасность при любых условиях. В зависимости от полученного результата и следует принимать решение.

Содержащийся в настоящей статье анализ приводит именно к третьему, непопулярному сегодня выводу - что ТЯО неспособно внести вклад в обеспечение безопасности России ни при каких условиях, а скорее даже подорвет ее. То есть тезис о возрастании роли ТЯО в "новых геополитических условиях"8 представляется неверным. Независимо от геополитических условий, в том числе степени и характера военной угрозы, создаваемой расширением НАТО,9 развертывание ТЯО не является приемлемым методом выравнивания военного баланса. Даже сохранение существующих тактических ядерных вооружений противоречит долгосрочным интересам безопасности России. Естественно, что Россия не может и не должна ликвидировать нестратегическое ядерное оружие в одностороннем порядке - это следует делать с участием всех ядерных держав и под строгим контролем. Но движение к этой цели соответствовало бы интересам России.

Проанализируем, насколько эффективно ТЯО способно выполнять задачи, которые перед ним ставятся, и каковы "побочные" последствия опоры на него.

СПОСОБНОСТЬ СДЕРЖИВАНИЯ КРУПНОМАСШТАБНОЙ АГРЕССИИ

Для начала следует отметить, что способность ТЯО сдерживать превосходящие обычные вооруженные силы эмпирически не доказана. Такое свойство действительно приписывалось ТЯО натовскими стратегами, но, поскольку Советский Союз и не планировал нападать,10 наличие или отсутствие ТЯО возможно и не имело никакого влияния на решения советского руководства. Соответственно, выкладки как сторонников, так и противников ТЯО носят преимущественно теоретический характер.

В теории, эффект сдерживания достигается за счет демонстрации способности и готовности применить ТЯО в любой момент. Этот тезис был детально обоснован Владимиром Белоусом в статье, послужившей толчком к активному обсуждению ТЯО,11 и получил широкое распространение, например, в работах Института оборонных исследований (ИНОБИС), Российского института стратегических исследований (РИСИ) и т.д. В частности, в недавней публикации РИСИ подчеркивалось, что разработанный Белоусом тезис о военной применимости ядерного оружия "можно считать логически бесспорным."12

Следует указать, впрочем, что тезис о демонстративной готовности применить ядерное оружие как основе сдерживания не нов. Он был выдвинут Шеллингом13 и перекликается с нынешним (так же, как и старым, времен холодной войны) подходом НАТО.14 Естественно, совпадение подходов российских и натовских специалистов само по себе не является предосудительным. Проблема скорее в том, что копируя эти подходы, мы заодно копируем и ошибки.

Дело в том, что готовность к применению ядерного оружия как основа сдерживания реализуется по-разному в зависимости от того, идет речь о стратегическом или тактическом оружии. Сдерживание существует в двух ипостасях. Во-первых, "чистое" сдерживание за счет угрозы нанесения неприемлемого ущерба в ответном ударе. Во-вторых, сдерживание путем наращивания потенциала ведения боевых действий. В первом случае сдерживающая сторона может быть более слабой, но сохранять способность к применению ядерного оружия в порядке "наказания," тем самым предотвращая агрессию. Во втором случае сдерживающая сторона становится сильнее и приобретает способность вести боевые действия "на равных." Различия между двумя видами сдерживания Шеллинг не проводит.

"Чистое" сдерживание наиболее полно соответствует стратегическому ядерному оружию и реализуется в довольно широких пределах военного дисбаланса. До тех пор, пока сохраняется способность к гарантированной доставке определенного количества боевых блоков на территорию любого агрессора, крупномасштабная война будет предотвращена. Естественно, здесь встает вопрос о надежности систем управления и связи, а также о живучести вооружений, но это вопрос технический и финансовый и, значит, в принципе решаемый.

Совсем по-другому обстоит дело со вторым вариантом - выравниванием способности к ведению боевых действий. В теории равенство боевых возможностей действительно способно сдержать потенциального агрессора, но такой исход не гарантирован. На деле столь же вероятным является аналогичное или большее повышение боевых возможностей сдерживаемой стороны - это во много раз проще, чем предотвратить неприемлемый ущерб СНВ в ответном ударе. Дело в том, что теоретически ТЯО обеспечивает не только оборонительный, но и наступательный потенциал. Никто никогда не сможет точно определить, какой количественный уровень соответствует чисто оборонительным задачам, а когда оружие становится средством наступления. Собственно говоря, Советский Союз уже сталкивался с этой проблемой, когда рассматривал натовское ТЯО как наступательное оружие. Несмотря на свое значительное превосходство в обычных вооруженных силах, НАТО скорее всего будет так же подходить и к российскому ТЯО. Ведь совершенно естественным образом российские оценки собственных оборонительных потребностей в ТЯО будут выше натовской оценки российских оборонительных потребностей.

Анализ психологических аспектов сдерживания, в особенности роли различий в восприятии одних и тех же действий разными сторонами, практически начисто отсутствует в российской литературе, посвященной ТЯО, несмотря на то, что эти вопросы были разработаны довольно давно (хотя и значительно позже классических работ Шеллинга).15 Эта проблема часто определяется как "проблема высоких заборов и лающих собак:" Высокий забор и злая собака призваны сдержать потенциального вора, но они же показывают, что в доме есть, что охранять, и могут лишь спровоцировать вора на попытку ограбления, даже подвигнуть его на более решительные действия (например, на применение оружия).

Если наращивание Россией ТЯО будет интерпретировано неблагоприятным образом (а на Западе достаточно людей, заинтересованных в продвижении именно такой интерпретации), то ответом будет наращивание натовского ТЯО. В результате повышение боевых возможностей России будет аннулировано, и вместо укрепления безопасности мы будем иметь новый виток гонки вооружений, оказавшись в заведомо невыгодном положении. Это и есть реальная цена выбора между двумя вариантами сдерживания - "чистым", на основе ответного удара, и сдерживанием на основе равенства боевых возможностей.

СПОСОБНОСТЬ ЛОКАЛИЗИРОВАТЬ КОНФЛИКТ

В теории, способность к эскалации локального конфликта на ядерный уровень, при котором боевые возможности сторон выравниваются, должна помочь ограничить его и создать условия для прекращения конфликта на благоприятных условиях. Одновременно сдерживающая сторона избегает выбора между поражением в локальном конфликте и началом всеобщей ядерной войны. Концепция эскалационного доминирования долгое время служила обоснованием для сохранения американского ТЯО в Европе. Впрочем, справедливости ради следует указать, что ликвидация ракет средней и меньшей дальности в соответствии в Договором по РСМД разорвала "эскалационную лестницу" и поставила под сомнение всю логику концепции. Но есть и еще более серьезные основания сомневаться в реалистичности этой теории.

Во-первых, в случае вооруженного конфликта ТЯО скорее всего придется задействовать немедленно, то есть конфликт сразу же приобретет ядерный характер. ТЯО нужно развертывать вблизи от предполагаемого театра военных действий. Высокая уязвимость будет подталкивать к тому, чтобы задействовать его возможно раньше, иначе оно будет уничтожено противником.

Более того, возникает и высокая вероятность применения стратегического оружия. В этом плане полезно вспомнить одну из первых опубликованных работ Шеллинга, в которой анализировались последствия применения нестратегического ядерного оружия в ходе войны в Корее. Эта работа была почти забыта, т.к. в моду вошли концепции ограниченной ядерной войны, эскалационного доминирования, демонстрационных ядерных ударов и т.д. Между тем, Шеллинг весьма убедительно продемонстрировал, что сдерживающие функции ядерного оружия определяются не столько боевыми возможностями, сколько психологическими последствиями применения.16 Иными словами, существует своего рода барьер: мир делится на периоды до первого применения ядерного оружия и после него. Достаточно применить один боезаряд любой мощности на носителе любого радиуса действия, и барьер будет перейден.

В той же работе Шеллинг продемонстрировал относительность деления ядерного оружия на различные классы - стратегическое, тактическое и прочее. И действительно, СССР долгое время настаивал на том, что тактическое оружие США в Европе является стратегическим по отношению к СССР; этого же взгляда придерживается и большинство российских специалистов. Спрашивается, какой тогда смысл увеличивать опору на ТЯО, если конфликт скорее всего все равно перерастет в стратегический?

В этом плане не стоит ссылаться на "Основные положения военной доктрины," как это делают авторы исследования РИСИ.17 Положение о применении ядерного оружия первым далеко не предполагает применения его на ранней стадии конфликта и не обязательно относится к ТЯО. Это положение в той же, если не в большей, мере относится к "наказанию" агрессора путем нанесения ему неприемлемого ущерба. В этом смысле признание возможности применения ядерного оружия первым вполне логично вписывается в реальную геополитическую ситуацию, в которой Россия вряд ли способна отразить крупномасштабную агрессию с помощью только обычных вооруженных сил. Более того, идея перевода локального конфликта на ядерный уровень прямо противоречит другому положению "Основных положений:" "главная цель применения Вооруженных сил и других войск Российской Федерации в вооруженных конфликтах и локальных войнах - локализация очага напряженности и прекращение военных действий на возможно более ранней стадии..."18

Здесь на первый план выступает ранее упоминавшаяся уязвимость ТЯО по отношению как к ядерным, так и к обычным вооружениям другой стороны. Если при наличии достаточно малоуязвимых стратегических сил и надежных систем управления политическое и военное руководство имеет возможность оценить ситуацию и лишь затем принять решение на пуск, то ТЯО должно использоваться практически немедленно, поскольку оно может быть потеряно в первые часы конфликта.

СПОСОБНОСТЬ ПРЕДОТВРАТИТЬ ЛОКАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ

Еще хуже то, что ТЯО не только непригодно для локализации конфликта, но и способно его спровоцировать. В самом деле, в мирное время ядерные боезаряды хранятся на складах, которые, естественно, весьма уязвимы. Для того, чтобы избежать потери оружия на ранней стадии конфликта и продемонстрировать готовность к его применению, боезаряды должны быть развернуты в частях, причем желательно заранее, до начала конфликта. В определенной ситуации подобный шаг способен предотвратить конфликт, но с той же вероятностью может вызвать его обострение.

Возникает и проблема контроля над ТЯО. Эти вопросы всерьез почти не рассматривались в российской литературе, но то, что известно, свидетельствует о сравнительно высокой уязвимости систем связи и контроля.19 По существу, это означает, что в угрожаемый (предконфликтный) период право на решение о применении ядерного оружия должно передаваться более низким звеньям системы управления. Видимо, именно это и предполагает Владимир Белоус, говоря о нарезке новых театров военных действий на западном и юго-западном направлениях и о создании группировок тактического ядерного оружия.20 Однако в этом случае политическое руководство сознательно лишает себя контроля над развитием конфликта, особенно за его переводом на ядерный уровень, на очень ранней стадии, по сути еще до начала самого конфликта.

Представление о том, как могут развиваться события, дает интервью одного из советских военных, командовавших ракетами на Кубе в 1962 году. Как выясняется, командование на месте имело контроль над тактическими ракетами (ракеты средней дальности контролировались из Москвы) и в разгар кризиса приняло решение применить их в случае, если американцы попытаются высадиться. Решение было логичным, и военных понять можно, но их решение вовсе не обязательно совпало бы с решением Политбюро. Мировая война могла бы начаться решением довольно низкого звена системы управления.

Суммируя вышесказанное, следует признать, что о предотвращении конфликта или его локализации речь не идет. Опора на ТЯО автоматически предполагает, что решения должны приниматься из предположения о том, что только что назревающий локальный конфликт неизбежно перерастет в крупномасштабную войну с использованием всех видов и классов оружия.

СПОСОБНОСТЬ ПРОТИВОСТОЯТЬ НЕВОЕННОМУ ДАВЛЕНИЮ

Законна, однако, и такая постановка вопроса: военное превосходство НАТО наиболее вероятно будет реализовано не в конфликтах и даже не в открытой демонстрации силы, а в политическом давлении для получения политических же уступок. Военное превосходство НАТО должно снизить "сопротивляемость" России. Такая точка зрения высказывается, например, в исследовании РАУ-корпорации.21 Действительно, СНВ предназначены для сдерживания крупномасштабной агрессии и малоприменимы в конфликтах меньшей интенсивности. Теоретически, ТЯО с их способностью к ограниченной ядерной войне могли бы помочь.

В связи с этим аргументом возникают три проблемы. Во-первых, если, например, Польша начнет демонстративно концентрировать войска у границ Калининградской области, то это будет означать либо решение НАТО о серьезной войне (и тогда будет оправданно применение любого оружия), либо самодеятельность Польши, и тогда снятие напряженности будет делом НАТО, а не России.

Во-вторых, как было продемонстрировано выше, в конечном итоге все упирается в вопрос о том, будет ли готова Россия перевести любое политическое противостояние в ядерный конфликт.22 Если заявление о готовности применить ядерное оружие будет недостаточно убедительным или не будет реализовано, то давление или демонстрация силы достигнет успеха. Причем достаточно "сдать" позицию только один раз, и достоверность угрозы в дальнейшем будет равна нулю. Следует также учитывать, что бремя решения о применении ядерного оружия будет лежать именно на России и, соответственно, именно у нее будут наиболее велики стимулы избежать конфликта за счет уступок. Поставить Россию в такое положение довольно легко: нужно только, чтобы в каждом случае потери от уступки были меньше предполагаемых потерь от ядерной войны, а это может иметь место почти в любой ситуации. Балансирование на грани войны возможно и иногда даже эффективно, но к нему нельзя прибегать часто.

В-третьих, кто вообще сказал, что демонстрация военной силы и тем более силовое давление будут широко использоваться против России? Существует еще более широкий арсенал средств невоенного давления, которому трудно противопоставить военную силу. Советский Союз, будучи военной сверхдержавой, оказался весьма уязвим для экономических санкций. В этом плане международное влияние России и ее неуязвимость для давления извне слабо связаны с уровнем военной мощи: последняя способна предотвратить войну на уничтожение, то есть обеспечивает фундамент безопасности, но не безопасность в полном объеме. Неуязвимость по отношению к экономическим санкциям и аналогичным средствам давления скорее может быть достигнута за счет экономического развития и интеграции в мировую экономику. Следует, однако, отметить, что экономическая и политическая безопасность строятся в современном мире не на автаркии, а на основе взаимной уязвимости по отношению к разрыву экономических связей - ситуация, в принципе схожая с взаимным ядерным сдерживанием. Соответственно, речь должна идти не о том, чтобы Россия полностью обеспечивала себя всеми товарами, а именно о полноценной интеграции в мировую экономику. Ясно, что развертывание ТЯО не связано с решением этой задачи, а напротив, способно лишь усложнить ее решение.

СПОСОБНОСТЬ К СДЕРЖИВАНИЮ НЕЯДЕРНЫХ ГОСУДАРСТВ НА ЮГЕ

Задача сдерживания Ирана, Пакистана, Турции и ряда других государств, как неядерных, так и околоядерных, ставится многими. Например, РАУ-корпорация открыто заявляет, что одной из задач ТЯО как раз и является сдерживание на южном фланге.23 Однако здесь возникают серьезные проблемы. Независимо от того, насколько обоснованны ожидания враждебных действий с юга (а то, что такие ожидания есть, подтвердило недавнее выступление министра обороны Игоря Родионова), ТЯО, как и вообще ядерное оружие, для этих задач неприменимо.

Прежде всего, трудно представить себе, что какая-либо из стран к югу от границ СССР способна создать угрозу такого масштаба, который оправдал бы применение ядерного оружия. Если представить себе, что Пакистану удастся привести к власти в Афганистане и Туркменистане дружественные себе правительства и взять таким образом под контроль политику этих государств, то поможет ли в этой ситуации ядерное оружие? Ясно, что нет: угроза ядерной войны в этом случае неубедительна и не заставит Пакистан отказаться от продвижения своего влияния в Средней Азии. А ведь именно такой тип неблагоприятного для России развития ситуации наиболее вероятен.

Не говоря уже о том, что угроза применения ядерного оружия против неядерных стран (пусть даже только формально неядерных) противоречит негативным гарантиям, принятым СССР в связи с Договором о нераспространении ядерного оружия (как правопреемник СССР, Россия обязана эти гарантии соблюдать). "Основные положения военной доктрины," кстати, соответствуют этим международным обязательствам.

В результате ТЯО просто-напросто теряет свою сдерживающую функцию, поскольку Россия не может заранее объявить, что при определенных условиях применит ядерное оружие на южном фланге. Если же Россия откажется от выполнения принятых на себя обязательств в связи с Договором о нераспространении и решит открыто проводить политику ядерного сдерживания неядерных государств, то это лишь подтолкнет их на приобретение ядерного оружия. В итоге те государства, которые обладают ядерным оружием "неофициально", увеличат свои арсеналы, а те, которые не имеют ядерного оружия, постараются его приобрести. Такой исход вряд ли способен укрепить безопасность России.

Конфликты же малой интенсивности можно и нужно решать с помощью обычных вооруженных сил. Не вечно же российские вооруженные силы будут пребывать в состоянии кризиса. Однако опора на ТЯО, которое теоретически способно "прикрыть" Россию в краткосрочной перспективе, одновременно создаст долгосрочную головную боль.

МЕТОДЫ ОГРАНИЧЕНИЯ И ЛИКВИДАЦИИ ТЯО

Приведенные выше аргументы показывают, что увеличение опоры на ТЯО не отвечает интересам безопасности России. Более того, сохранение ТЯО в арсенале вооруженных сил лишено смысла и может представлять опасность, поскольку даже сравнительно небольшое количество этих вооружений влечет за собой все описанные выше негативные последствия и, вдобавок, может быть в любой момент увеличено либо по инициативе России, либо в ответ на наращивание ТЯО НАТО. Соответственно интересам России отвечала бы ликвидация ТЯО. Вопрос в том, как к этой задаче подходить.

Существующий режим в области ТЯО был создан в 1991 году в результате встречных односторонних инициатив США и СССР. В конце сентября 1991 года американцы довольно неожиданно предложили убрать ТЯО наземного и морского базирования (частью ликвидировать, а частью складировать) и сократить ТЯО воздушного базирования. СССР, естественно, согласился, "наступив на горло собственной песне" - разрабатывавшемуся в то время предложению о переговорах по сокращению и ликвидации ТЯО. Нет слов, определенный позитивный заряд эти инициативы несли, особенно если учесть, что в их рамках были сняты с кораблей и подводных лодок ядерные крылатые ракеты большой дальности (КРМБ), что помогло устранить один из крупных пробелов Договора СНВ-1. Однако склонность администрации Буша (а в особенности тогдашнего госсекретаря Джеймса Бейкера) к простым быстрым решениям сослужила плохую службу. Инициативы 1991 года были хороши только как первый шаг; за ними должны были последовать серьезные переговоры, а их-то как раз и не было. Руководство СССР, со своей стороны, было настолько ослаблено и неспособно проводить собственную линию, что удовлетворилось ответом на американскую идею.

Недавнее решение НАТО не размещать ядерное оружие на территории новых членов24 представляет собой продолжение линии, взятой в 1991 году, и по существу, развивает созданный тогда неформальный режим. Соответственно, оно повторяет и все недостатки пятилетней давности.

Главный из них - то, что односторонние решения могут быть отменены в одностороннем же порядке. Собственно, именно это и вызвало, мягко говоря, прохладную реакцию Москвы на декабрьские решения НАТО. Через пять или десять лет может измениться ситуация в мире или ее оценки, может измениться внутриполитическая ситуация в ключевых странах НАТО, и тогда ядерное оружие будет придвинуто к границам России. Причем, что тоже немаловажно, отмена односторонних обязательств может быть проведена внезапно (договоры как правило предусматривают определенный период - полгода или год - между заявлением о намерении его денонсировать и прекращением действия) или даже без оного. С учетом того, что в Восточной Европе наличествует необходимая инфраструктура, перебазирование ядерного оружия может быть проведено в чрезвычайно короткие сроки.

Односторонние обязательства не предусматривают и контроля. Собственно говоря, этот аспект сейчас больше волнует НАТО, поскольку оно не имеет надежной информации относительно российского ТЯО. Но отсутствие контроля невыгодно и для России, поскольку в принципе позволяет втихомолку перебазировать ТЯО в Восточную Европу или вообще отказаться от режима 1991 года.

Насколько реалистичен мрачный сценарий с тайным отказом от односторонних обязательств, не имеет значения. Важно то, что он в принципе возможен и, следовательно, будет учитываться в планах как России, так и НАТО. Поскольку уровень доверия между Востоком и Западом в последние годы значительно снизился и, не исключено, снизится еще больше, целесообразно предпринять усилия для устранения основы под подозрениями. То есть - переводить обязательства в отношении ТЯО на договорную основу.

Кодификация режима 1991 года с дополнениями 1996 года могла бы стать первым шагом на пути к ликвидации ТЯО и одновременно обеспечить реализацию предложения о безъядерной зоне в Восточной Европе, которая была выдвинута Россией на "ядерном саммите" весной прошлого года и поддержана Украиной и Белоруссией. В дальнейшем можно и нужно двигаться в направлении ликвидации ТЯО в Европе, а затем во всем мире - естественно, с участием всех ядерных государств.

Серьезное препятствие на этом пути, которое отчасти, видимо, и послужило одной из причин того, что предложения США в 1991 году сводились лишь к односторонним обязательствам, представляет контроль. Поскольку практически все носители ТЯО одновременно являются носителями неядерных боезарядов, новый договорный режим должен - в отличие от Договоров по РСМД и СНВ - охватывать боезаряды, а не средства доставки. Естественно, возрастет и жесткость мер контроля. Препятствие, впрочем, не является непреодолимым. Уже подписанные договоры закладывают неплохую методологическую основу, на которой можно работать дальше. Можно было бы также поднять наработки 1991 года, которые тогда так и не увидели свет.

Суммируя сказанное выше, следует сказать, что ТЯО способно выполнить некоторые задачи, но цена представляется непомерно высокой. Вместо сдерживания путем угрозы нанесения неприемлемого ущерба - гонка в выравнивании способности к ведению войны. Вместо стабильной ситуации - балансирование на грани войны. Если добавить экономические и политические санкции, а также ослабление или слом режима нераспространения ядерного оружия, то получается такой "букет," которого лучше избежать.

Принципиально важно, что эти выводы получены для условий наименее благоприятной внешней ситуации - высокой степени угрозы со стороны расширяющегося НАТО. Ясно, что в более стабильных условиях ТЯО имеет еще меньшую ценность.

Важно и то, что выводы не зависят от точки зрения на роль ядерного оружия вообще. Если принять точку зрения о том, что оно является основой безопасности России, то от ТЯО следует отказаться и перенести акцент на СНВ. Для сторонников безъядерного мира целесообразность ликвидации ТЯО самоочевидна. Сторонники же постепенной ликвидации ядерного оружия, в том числе группа отставных российских генералов, подписавших недавно воззвание на этот счет, смогут прийти к заключению о том, что начинать этот процесс нужно с ликвидации ТЯО.

1 В. Белоус, "Тактическое ядерное оружие: полузабытая реальность",Сегодня, 23 июня 1995 г.

2 Например, министр обороны Игорь Родионов в недавнем выступлении подчеркнул: "Перед нами может объективно встать задача, связанная с наращиванием тактического ядерного оружия на западных рубежах." ("Какая оборона нужна России?" Оборона и безопасность, No 143, 2 декабря 1996 г., с. 4).

3 См. интервью сотрудника аппарата Президента С. Кортунова РИА-Новости (Power in Russia: Russian Executive and Legislative Newsletter, No. 22-28, June 1996). Впрочем, представитель МИД два месяца спустя заявил, что Россия намерена полностью выполнить обязательства, взятые в 1991 г. (Интерфакс, 26 сентября 1996 г.).

4 Там же.

5 См. В. Михайлов и А. Чернышов, "Расширение НАТО и безопасность России", Век, 20 сентября 1996 г.

6 См. текст выступления А. Лукашенко в газете Советская Россия, 14 ноября 1996 г.

7 Ю. Федоров, "Перспективы и противоречия российского ядерного сдерживания", Ядерный контроль, No 14, февраль 1996.

8 В. Белоус, "Тактическое ядерное оружие в новых геополитических условиях", Ядерный контроль, No. 14, февраль 1996 г.

9 Ради полноты следует отметить, что существует и мнение о том, что расширение НАТО вообще не создает угрозы, хотя сторонники этого мнения находятся в абсолютном меньшинстве (см. интервью С. Ковалева Интерфаксу, 7 января 1997 г.). Большинство все же согласно с тем, что угрозы есть, хотя существуют огромные расхождения в оценке этой угрозы.

10 Открытые в последние годы архивы, в том числе архивные материалы, касающиеся советских сил в Восточной Европе, найденные в бывшей ГДР, показывают, что официальные заверения СССР об отсутствии намерения нападать на Западную Европу соответствовали действительности. См. Christoph Bluth, The Collapse of Soviet Military Power (Brookfield: Dartmouth, 1995). Вопрос об интерпретации советской группировки в Восточной Европе в данном случае не имеет значения: раз угроза была мнимой, то и сдерживающий эффект был мнимым.

11 В. Белоус, "Тактическое ядерное оружие: полузабытая реальность", Сегодня, 23 июня 1995 г.

12 Ядерный фактор в современном мире, под ред. В.И.Кривохижи. М., 1996, с. 114 (сноска 4).

13 Thomas Schelling, Arms and Influence (Yale University Press, 1966); его же, The Strategy of Conflict (Cambridge: Harvard University Press, 1963).

14 The Alliance's Strategic Concept, November 1991, paragraph 57.

15 См. Alexander George and Richard Smoke, Deterrence in American Foreign Policy: Theory and Practice, New York: 1974; Robert Jervis, Richard Ned Lebow and Janice Gross Stein, eds., Psychology and Deterrence, Baltimore: 1985. Блестящее методологическое исследование концепций сдерживания, в том числе критику взглядов Шеллинга можно найти в Christopher Achen and Duncan Snidal, "Rational Deterrence theory and Comparative Case Studies," World Politics, vol. 41, No. 4 (January 1989).

16 См. Thomas Schelling, Nuclear Weapons and Limited War, Santa Monica: RAND, 1959.

17 Ядерный фактор в современном мире,.М,1996, с. 115.

18 "Основные положения военной доктрины Российской Федерации.", Известия, 18 ноября 1993 г.

19 Одной из наиболее авторитетных работ является книга В.Е. Ярыныча "Оценка гарантии", М.: 1994. Более подробно эти вопросы рассматриваются в его новой, пока еще не опубликованной книге "С3: Преодоление нонсенса," но и в ней речь идет преимущественно о системах контроля над стратегическим, а не тактическим оружием.

20 В.Белоус. "Будет ли ратифицирован Договор СНВ-2?", Ядерный Контроль, c20-21, август-сентябрь, 1996.

21 См. "Ратификация Договора СНВ-2: решения, проблемы, перспективы", М., 1994. Следует отметить, впрочем, что эта точка зрения разделяется далено не всеми. РИСИ в упомянутом выше исследовании приходит к выводу о том, что ядерное оружие "неэффективно для для противостояния субконвенциональным угрозам." (Ядерный фактор в современном мире,М.,1996, с. 117).

22 Теоретические основы балансирования на грани войны детально проанализированы в книгах Richard Ned Lebow, Between Peace and War (Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1981) and Robert Jervis, The Meaning of the Nuclear Revolution (Ithaca: Cornell University Press, 1989).

23 "Ратификация Договора СНВ-2: решения, проблемы, перспективы", М.,1994, с. 58.

24 Final Communique issued at the Ministerial Meeting of the North Atlantic Council, M-NAC-2(96)165, paragraph 510, December 1996.