В мире

Иран в огне

 

Студенческие демонстрации в столице Ирана, поначалу не дававшие почвы для серьезного беспокойства, 12-13 июля переросли в настоящую уличную войну. После осады студентами здания Министерства внутренних дел появились убитые и раненые, количество арестованных уже исчисляется сотнями, а официальные средства массовой информации, которые еще несколько дней назад игнорировали происходящее, сегодня включились в пропагандистскую войну против манифестантов.

 

Формальным поводом для начала волнений стало закрытие "либеральных" по нынешним иранским стандартам газет. Впрочем, практически сразу же демонстранты обострили тлевший в Иране конфликт между официальным исламским руководством и находящимся под домашним арестом аятоллой Монтазери, который призывал к более светской модели государства. Требование его освобождения явилось одним из лейтмотивов манифестаций. Впервые стало фактом публичной политики и другое противоречие, доселе всячески сглаживавшееся в Иране: несоответствие стратегических курсов президента Ирана Хатами и лидера исламской революции аятоллы Хаменеи, пользующегося в теократическом государстве наивысшей властью, которой в значительной степени подотчетны все выборные должности, в том числе президент. В руках студентов - портреты Хатами; противостоящие им сторонники "жесткой линии" держат плакаты с изображениями Хаменеи.

 

13 июля президент призвал демонстрантов сохранять спокойствие. Успели высказаться и представители западных стран: министерство иностранных дел Франции выразило поддержку Хатами, а американский госдеп в довольно-таки жесткой форме указал властям Ирана на необходимость соблюдать право граждан на манифестацию.

 

Пожалуй, только поддержка демонстрантов со стороны Соединенных Штатов, воспринимаемых в Иране как шайтан номер 1, может сегодня помочь вновь консолидировать общество. Не секрет, что за двадцать лет, прошедшие после революции Хомейни, народ подустал от напряженной жизни по канонам ортодоксального ислама. Затяжной экономический кризис, порожденный эмбарго на экспорт нефти, привел к нехватке конвертируемой валюты и крайней затрудненности импорта. Практически полный запрет на развлечения побуждает граждан Ирана проявлять чудеса изобретательности в поисках путей обхода жестких моральных норм. Коррупция, проникшая даже в нижние и средние эшелоны некогда грозных "стражей исламской революции", во многом напоминает происходившее в 70-е годы в Советском Союзе. Очевидно, именно эти тенденции побуждают Хатами, как некогда Горбачева, декларировать открытость к Западу, искать там контактов и поддержки.

 

На подобном фоне массовые волнения в столице могут стать предвестником близкого конца исламского правления или - что более вероятно - его постепенного реформирования под руководством президента Хатами.

 

Впрочем, не следует думать, что нынешние события в Тегеране немедленно приведут к новой революции - "бархатной" или не очень. Скорее всего, система власти окажется достаточно крепкой, чтобы пережить всплеск оппозиционных настроений среди студентов и примкнувших к ним других групп молодежи. Волнения, очевидно, будут подавлены или умиротворены путем определенных уступок. Формирование же в Иране организованного подполья маловероятно: система тотальной слежки работает достаточно эффективно, а распространение подрывных материалов практически исключено (свободного доступа к Интернету, например, не существует).

 

Однако кошка, пущенная манифестантами между духовной и светской властью, между Хаменеи и Хатами, может оказаться зверем очень небезопасным. Устранить намечающийся раскол в национальной элите весьма непросто, и каждый новый вихрь политической турбулентности будет увеличивать пропасть между сторонниками религиозного и светского государства.

 

Николай ПОРФИРЬЕВ