Учебные материалы по философии

 (ПОПЫТКА МЕТОДОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА)

 

 

 

     И в том, и в другом случае особый вариант осмысления природы социума сформировался под влиянием реального политического процесса, с одной стороны, и национальной философской и культурной традиции — с другой. Мы можем утверждать, что существует четкая корреляция между ходом политического процесса и пониманием сущности государства и способа осуществления власти, представлениями о роли индивида и общества.

 

     В континентальной и англосаксонской традициях трансформация средневекового неоаристотелистского понимания природы государства шла разными путями.

 

     Своеобразие понимания сущности, роли государства и политического процесса, присущее немецкой философии, сформировалось в период поздней реформации.

 

     Для этой традиции характерно то, что связующим звеном всех социально-философских размышлений является категория государства. Немецкая социальная философия имеет четко выраженный этатистский характер, и даже доктрины анархистского толка строятся на основе категориальной схемы, связанной с понятием государства.

 

     При этом следует иметь в виду, что данный тип социальной философии сформировался в условиях отсутствия реального государственного единства Германии, в условиях ее раскола на десятки и даже сотни секулярных государственных территориальных образований.

 

     Под влиянием этих обстоятельств сформировались два плана в размышлениях немецкой философии на тему государства: с одной стороны — рефлексия под реально существующим социальным порядком, его механизмами, с другой стороны — идеально-политическая перспектива, ориентированная на создание теоретических конструкций государства разума и культуры, которое отсутствует в действительности.

 

     В Англии, где единое государство сформировалось намного раньше, чем в Германии, для социальной теории не характерна дихотомия реально-политического и идеально-политического профилей, соотносящихся как сферы сущего и должного.

 

     Отсюда — установка на принципиально иные подходы в конструировании сферы должного касательно общественной жизни и политического действия, базирующаяся на требованиях историзма. Немецкая социальная мысль концентрируется на понятии государства, которое в отсутствие соответствующей ему реально-политической идентичности рассматривается как теоретический конструкт. Примером этому может быть подавляющее большинство немецких социально-философских теорий: от Ф. Мелланхтона, с которого принято вести отсчет современной немецкой социальной теории, до К.-О. Апеля, являющегося нашим современником.

 

Нетрудно заметить, что «полет» немецкой социальной мысли в аспекте обнаружения корреляции между реально-политическим и идеально-политическим профилями скован политическими данностями эпохи, на которые во многом приходилось ориентироваться немецким социальным мыслителям в своих теоретических построениях (здесь пример Гегеля с его апологией прусской монархии весьма красноречив).

 

     Немецкая философия государства выступает преимущественно как философия права: государство рассматривается как порядок господства права, предполагающий послушание подданных по отношению к государству, с одной стороны, и гарантии права, мира и безопасности, предоставляемые подданным со стороны государства в обмен на послушание — с другой. То есть государство понимается как средство установления и реализации господства права. Данная парадигма не предполагает отождествления либо различения государства и власти. Из сущности государства как порядка господства права вытекает компетенция государства как суверенного субъекта принятия решения. Немецким философам, описывающим государство как идеально-политическую конструкцию, было совсем необязательно сравнивать эту конструкцию с действительностью и апеллировать к фактам.

 

     Ориентация на государство как идеально-политическое единство имеет ряд возможных методологических следствий, а именно: в рамках заданной парадигмы существует большой набор как теоретических конструкций, так и их эмпирических интерпретаций, включая политические импликации, которые применяются зачастую в отсутствие системы сдержек и противовеса, присущей англо-американской социально-философской традиции, на которой мы остановимся ниже.

 

     Трактовка государства как сущности налагает запрет на его внутреннюю диверсификацию и гетерогенезацию. Это, пожалуй, главный барьер (наряду с внешними барьерами — социокультурными и политическими), объясняющий, почему в течение долгого времени в Германии не существовало политэкономии как автономной дисциплины, как науки о хозяйственной и общественной жизни, которая рассматривалась бы как сфера, обладающая определенной автономией по отношению к государству. Характерно, что немецкой альтернативой политэкономии выступала polizeiwissenschaft как наука о внутренней политике.

 

     Государство, воспринимаемое как гарант права, имеет своей компетенцией охрану социального и правового порядка от посягательств изнутри и извне. При этом государство понимается как форма социальности, по отношению к которой должным вариантом поведения подданных является послушание. Государство обладает чертами всеобщей правосубъектности. Поэтому характерным для немецкой социально-философской традиции является рассмотрение индивида как подданного, а не как гражданина.

 

     Таким образом, для немецкой социально-философской традиции характерен государственно-моральный эссенциализм, а понятие государства носит отчетливо выраженный редукционистский характер; под государством понимался порядок господства. Из такого понимания природы государства вытекает и специфика понимания природы общества: акцент на том, что индивид является подданным, а не гражданином, предполагает неполитическое отношение между подданными, так как их «политическое» отношение уже воплощено в государственности, а общественные отношения носят неполитический характер. То есть диверсификация понятий общества и государства происходит на почве идентификации политического с государством и понимания государства как суверенного, автаркичного и компетентного субъекта политики. 

 

     Англосаксонская традиция в ее сегодняшнем понимании сформировалась в эпоху возникновения парламентаризма в Англии, ее становление происходит в иной политической и культурной среде, нежели становление немецкой социальной философии. Если немецкая социально-философская традиция формировалась в стенах университетов и носила ярко выраженный академический характер со всеми присущими ей достоинствами и недостатками и с определенной дистанцией от реальной политики, то англосаксонская социально-философская традиция создавалась людьми, активно участвующими в политическом процессе. Поэтому она имеет ярко выраженный прагматический акцент: и по своей направленности, и по строению она носит процедурный характер. Англо-американская традиция (в отличие от немецкой) не ставит вопрос о субстанциальном субъекте политического процесса.

 

     И англичане и американцы живут в условиях реально существующего государственного единства (чего долгое время не было у немцев). Поэтому умозрительный вопрос о природе политического, о природе государства не является для них животрепещущим.

 

     Сущность государства в англо-американской традиции была определена исторически, а не метафизически. Понятие государства, которое было несущим каркасом немецкой социально-философской мысли, в английской и американской социальной философии даже не употреблялось как понятие в строгом смысле слова, скорее на него ссылались, как на феномен.

 

Для англосаксонской социальной философии ключевыми являются понятия «правительство» и «собственность», а также связанное с соотношениями этих понятий понятие «свобода». Собственность рассматривается как основание наличия автономий правовой сферы личности.

 

     Если в немецкой социальной философии гражданское общество является сферой неполитических взаимоотношений индивидов, не затрагивающих их отношения к государству как подданных, то в англо-американской традиции civil society понимается как политически самоконституирующееся сообщество граждан, т.е. народ. Члены такого сообщества обладают правами (свобода, собственность), и они защищают свои права (в том числе и от правительства). Принципиально различным является и понимание источников права в обеих традициях. В немецкой философии право — императив, исходящий от государства и подлежащий безусловному исполнению. В англо-американской традиции существует пространство автономии индивида, на которое государство не вправе покушаться, а право понимается как обычай, выработанный и признанный в процессе исторического взаимодействия индивидов.

 

     Немецкая социальная философия метафизична, а история выступает в ней только как иллюстрация умозрительных схем. Англо-американская социально-философская традиция исторична: новая политическая ситуация соизмеряется в ней с исторически предшествующим периодом. Прошлое, выработанный исторически стереотип — вот критерий оценки настоящего: история — модель и источник прецедентов. Связь с прошлым сообщает настоящему моральную обязательность — легитимность. Для англо-американской философии этот источник легитимации самый важный, если не единственный. Если в немецкой социальной философии понятие разума умозрительно, то в англо-американской традиции разум — это прежде всего исторический разум, ориентированный на опыт и обычаи.

 

     Согласно представлениям, присущим немецкой философии, мудрость достигается теоретически, т.е. путем приобщения к теоретическому знанию, а схемы толкований действительности черпаются из теоретических конструкций. Англо-американская философия проповедует принципиально иную концепцию — wisdom without reflection, концепцию нерефлексивной мудрости.

 

     Для англо-американской традиции социально-философского понимания политического процесса характерно требование преобладания процедуры над принципом, что в корне отличается от установок немецкой социальной мысли.

 

Именно в английском политическом мышлении зародилось понимание того, что сфера экономики претендует на примат перед сферой политической: продукт английской культуры — политэкономия — это наука, в которой впервые удалось получить понятие общества как сферы, опосредующей сферу политики и сферу частной жизни.

 

     В дальнейшем английская политэкономия, как известно, оказала огромное влияние на немецкую социальную философию, и это влияние в значительной мере изменило ее облик.

 

Англосаксонская социально-философская традиция благодаря своей связи с эмпирией в значительно большей степени застрахована от крайностей, нежели немецкая. Вместе с тем в ней существует широкое пространство для плюрализма оценок, и она внесла немалый вклад в формирование ценностей плюралистического общества.

 

     В XX в., в особенности после второй мировой войны, предпринимался целый ряд попыток синтеза двух главенствующих традиций европейской социальной мысли — немецкой и англо-американской. Причины данных попыток лежат в исторической, политической и культурной сферах: реальностью стало формирование западноевропейского культурного сообщества с присущими ему общими взглядами, ценностями, стереотипами и целями. Однако с теоретической точки зрения синтез двух вышеописанных понятийных стратегий весьма проблематичен, и даже самые нашумевшие попытки рецепции англо-американских философских установок в континентальную философию встретили весьма неоднозначную реакцию, хотя, как мне представляется, единая история создает предпосылки, открывающие возможности продуктивного синтеза установок, присущих континентальной и англо-американской традициям.

Вестник Московского университета