Юрий Лурьи

 

ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ

Прочитал в номере за 7 июня текст приговора Бутырского районного суда от 26 апреля 1996 года по делу Ислама Гашаева. Вы пишете, что это "образец судебного экстремизма". А мне кажется, что это типичный образец социалистической "законности" (синоним: судебная расправа) времен Брежнева и Андропова. Посудите сами. В апреле 1996 года приговор вынесен "именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики"! Если напечатанный вами текст верен, то по одной только этой причине приговор незаконен и должен быть отменен, ибо такой республики больше нет и, надеюсь, не будет.

 

Но и по существу приговор представляет собой нагромождение несуразностей! Вот вам первая. Судья Логинов пишет, что Гашаев совершил незаконное приобретение, ношение и хранение "боевых припасов". Это судья возвел во множественное число один-единственный патрон, будто бы изъятый у Гашаева! Зачем же эта грамматическая фальсификация? Да затем, что статья 218 Уголовного кодекса говорит об ответственности за приобретение именно "припасов", а не одного патрона! Но тогда надо чеченца оправдать?! И я вспомнил Ленинградский городской суд, где судья Малинина рассматривала дело группы работников торговли. Это было лет тридцать тому назад. Я защищал человека, обвинявшегося по двум статьям. По одной он признал себя виновным, а по второй статье он по закону должен был быть оправдан. Но был осужден. На наказании это не отразилось. Позднее я зашел к Малининой, грамотной судье, и спросил ее, разве моя правовая позиция была неправильна? Она ответила с обезоруживающей откровенностью: "Позиция-то правильная. Но тогда я должна была бы оправдать другого подсудимого, которому только такая статья и была вменена. Другой-то у него не было". Разве это не то же самое судебное шулерство?

 

Откуда же этот патрон? Может быть, Гашаев нашел его на улице и принес домой, чтобы этот патрон не попал в руки детям и не искалечил бы кого из них? Ведь судья Логинов ровно ничего не знал: ни когда, ни каким образом оказался (если оказался!) патрон у Гашаева! Читайте приговор: "Он в неустановленное время в неустановленном месте у неустановленного следствием лица незаконно приобрел один патрон". А что, если он, например, не приобрел, а отобрал этот патрон у мальчишек во дворе, чтобы спасти их от увечья или того хуже?! Скажете, что не доказано? А разве то, что написано в приговоре, доказано?! И как насчет законов о бремени доказывания и о презумпции невиновности -- этих основных и обязательных принципов российского уголовного процесса?..

 

Вот вторая несуразность. Судья Логинов пишет, что Гашаев обвинение по статье 218 Уголовного кодекса "признал частично", но в то же время показал, что "у него никакого патрона не было" и что патрон "ему подложили" работники милиции при повторном обыске. Так в чем же тогда Гашаев признал себя "частично" виновным по статье 218 УК, имеющей отношение только к оружию, боеприпасам или взрывчатым веществам?! Ведь другая статья Гашаеву не вменялась. И как судья Логинов мог позволить себе начать судебное разбирательство, не выяснив этого?

 

Но третья несуразность еще серьезней. По закону суд под председательством Логинова обязан был добросовестно и непредвзято проверить объяснение Гашаева о том, что патрон ему подложили работники милиции. Увы, это случается даже с милиционерами Москвы. Особенно, когда в квартиру, нарушая конституционные права на неприкосновенность жилища (статья 25), на личную неприкосновенность (статья 22), наконец, на достоинство личности (статья 21 Конституции России), врывается, как показал свидетель милиционер Чистов, целая "группа захвата". Зачем? В квартире "могут находиться лица, незаконно имеющие оружие". Но в квартире не оказалось ни оружия, ни "лиц". Был лишь один Гашаев, человек безупречного, как сам суд признал, поведения. Теперь уже милиции надо было либо признавать свою собственную вину, либо "искать патрон". И когда милиционер Чистов, как он показал, вошел в квартиру, "пригласив понятых", Гашаев уже "лежал на полу". Кто же его "положил" на пол? И зачем?! Значит, прежде, чем милиционер Чистов привел понятую, чтобы "изымать" у Гашаева один патрон, Гашаев был "положен на пол" целой группой захвата. Не сопротивляясь, он лежал на полу во власти этой группы. И это происходило до возвращения Чистова с понятыми. Лежал одинок, беспомощен и без понятых!

 

Тут бы суду и задуматься над естественным вопросом: ну зачем может быть нужен Гашаеву один патрон? А, с другой стороны, подложить Гашаеву незаметно один патрон много легче, чем, скажем, целую обойму.

 

Но вот перед судом единственный незаинтересованный и потому объективный свидетель. Это Чухрова. Она была приглашена Чистовым в качестве понятой. И Чухрова рассказала суду, что, когда она вошла в квартиру, где лежал на полу Гашаев, патрон находился на полу. При ней сотрудник милиции не изымал этот патрон "из карманов подсудимого", а поднял его с пола. Итак, единственный незаинтересованный свидетель говорит: "Не изымали". Но судью Логигова принцип непосредственности судебного следствия тоже не устроил. Он предпочел сослаться на протокол допроса Чухровой на предварительном следствии, написанный не ею, а лицом, заинтересованным в ходе следствия (чтобы оправдать незаконное вторжение в квартиру целой группы захвата, состоящей из его сослуживцев). Только подумать! Понятых приглашают специально для того, чтобы "удостоверить" факт и содержание следственного действия. Сам закон указывает, что обыски, осмотры без понятых противозаконны. Они не имеют доказательственной силы. Понятая рассказывает суду, что она лично видела. Но судью Логинова это не устраивает, и все тут. И, конечно, судья Логинов в нарушение закона не указал в приговоре, почему же он не поверил личным показаниям понятой Чухровой в судебном заседании, а предпочел им протокол, написанный следователем милиции.

 

Судья не подумал поинтересоваться, следы чьих пальцев были обнаружены на этом патроне -- Гашаева или милиционеров, или те и другие. А если такого исследования не было сделано, то почему?!

 

Вы заметили, что дело это суд рассматривал без участия прокурора. Перечислены судьи, секретарь, "адвокат в лице Чеботарева". А прокурор не указан. В демократическом суде уголовное дело без прокурора и защиты не должно слушаться. Уголовный процесс должен проходить в условиях состязательности обеих сторон. Потому что, если в уголовном деле не участвовал прокурор, то, как правило, его функции в советском суде выполнял судья. А правосудие исчезало. Ну как мог бороться "адвокат в лице Чеботарева" с прокурором "в лице судьи Логинова"?!

 

И последнее. Суд указал в приговоре, что считает возможным назначить Гашаеву "минимальное наказание, предусмотренное санкцией статьи 218, часть 1 УК РФ", и приговорил его к трем годам лишения свободы. В Уголовном кодексе Российской Федерации указано наказание по этой статье "до пяти лет лишения свободы". То есть указан лишь максимальный предел, но нет минимального срока. В таких случаях минимальный срок лишения свободы надо искать в статье 24 того же кодекса, озаглавленной "Лишение свободы". В первых же строках там сказано: "Лишение свободы устанавливается на срок от трех месяцев...". Таким только и могло бы быть "минимальное наказание", установленное судом Гашаеву, если бы его вина была действительно доказана. Я думаю, что ваша уважаемая газета должна рассказать о дальнейшей судьбе дела Гашаева. Впрочем, и деятельность судьи Логинова заслуживает пристального внимания общества. В конце концов, судьи должны служить обществу, а не наоборот!

 

Юрий ЛУРЬИ,

профессор права,

университет Торонто,Канада