Интервью записал Андрей Галиев.
Реформы в очередной раз могут быть заморожены с подачи части
российских банков, не довольных своим недостаточно
привилегированным положением, считает Андерс Ослунд, один из
ведущих западных специалистов по экономике России.
Профессор Андерс Ослунд принадлежит к тому
немногочисленному кругу зарубежных экономистов, которые имеют
возможность из первых рук получать информацию о происходящем в
России. Во второй половине 80-х он был первым секретарем посольства
Швеции в СССР, а в начале 90-х создал и возглавил Стокгольмский
институт экономики стран Восточной Европы. В 1991-1994 годах Ослунд
выполнял функции экономического советника правительства РФ. С тех
пор, кстати, он считает Егора Гайдара лучшим российским экономистом.
Являясь ныне ведущим исследователем Фонда Карнеги, профессор по-
прежнему в курсе российских событий, что он и продемонстрировал в
беседе с нашим корреспондентом.
-- Профессор, практически все реформирование российской
экономики разворачивалось на ваших глазах. Какие этапы вы выделяете
в этом процессе? В чем отличие нынешнего этапа?
-- Главный период наиболее радикальных реформ приходится на
ноябрь 1991-го -- май 1992 года. 1993-й -- противоречивый год, на конец
которого приходятся очень важные решения, связанные с отменой
льготных кредитов и импортных дотаций. 1994 год был просто потерян
для общеэкономической ситуации, хотя приватизация развивалась бурно.
1995-й -- вновь приватизация и стабилизация. 1996-й -- еще один
потерянный год. С марта 1997 года начинается общее очищение
экономической ситуации...
Все это очень похоже на волны: ни одно реформаторское
наступление не длится более полугода, обычно даже три-четыре месяца.
То есть сперва делается много и сразу, а дальше дело не идет совсем,
поскольку организуется сопротивление. Сейчас ситуация аналогичная...
-- То есть мы должны столкнуться с организованным
сопротивлением реформам?
-- Да. В этом году уже проведены четыре главных мероприятия.
Во-первых, с помощью секвестра наведен порядок в бюджете, что
означает сокращение официальных расходов, в свою очередь снижающее
неплатежи. То есть из жизни уходят государственные гарантии,
упорядочивается система уполномоченных банков. Второе, еще более
важное в долгосрочной перспективе, -- это налоговая реформа. Третье --
контроль над естественными монополиями. Четвертое -- лучший порядок
приватизации. Особенно это касается "Связьинвеста" -- открытого
аукциона, на котором была получена высокая цена. То же самое
относится к Тюменской нефтяной компании. По-моему, денег получено
очень много. И сейчас вопрос в том, удастся ли так продолжать дальше.
-- Каким образом сопротивление реформам осуществлялось
раньше, как может проявится сейчас? Если уполномоченные банки, о
которых вы говорили, выводятся из системы обслуживания
государственных денег, часть сопротивления может быть связана с ними?
-- Реформа весной 1992 года окончилась из-за Верховного Совета.
Конкретной экономической причиной была либерализация цен на
электроэнергию. Это явно сделали "красные директора", особенно в
энергетике.
В декабре 1993 года все уперлось в выборы, в декабре 1995-го -- в
выборы. Сейчас -- в приватизацию "Связьинвеста". Против нее
капиталисты, стоящие близко к власти и считающие, что им нужно иметь
льготы. Это, кстати, подтверждает, что половинчатые либеральные
реформы опасны: фактически это новые "красные директора" вне
зависимости от их происхождения и окраски требуют от государства
привилегий. Так нельзя.
-- Дважды причиной остановки реформ вы назвали выборы. Вы
имеете в виду, что исполнительная власть сама притормаживала
реформы, чтобы повлиять на результат парламентских выборов? Или это
связано уже с недостатками законодательной работы оппозиционных
парламентов?
-- В России силен политический плюрализм. Выборы 1993 года все
восприняли как поражение демократов. Президент прислушался к
политическим настроениям и "отдал" Гайдара и Федорова. Это
нормальная последовательность политических демократических
процессов. Чубайс тогда остался потому, что был ключевой фигурой в
приватизации, а это было крайне важно. Затем был всплеск
античубайсовских настроений, он ушел. И только президентские выборы
оправдали его. Это была явная победа либерализма в России. Как
референдум в апреле 1993 года.
Тогда я считал, что президент мог распустить парламент раньше,
когда симпатии демократов были на его стороне, а конституционная
обстановка была очень неясной.
Президент и премьер, разумеется, ориентируются на
политические настроения, которые показывают выборы.
-- Сейчас мы вроде бы на гребне реформаторского наступления.
До выборов достаточно далеко. Исполнительная власть могла бы не
обращать внимания на политические настроения и заниматься
строительством такой экономики, которая ей кажется целесообразной. В
этой ситуации, по вашему мнению, банкиры стараются избежать прямой
конкурентной борьбы за собственность, являясь той силой, которая
способна повлиять на политико-экономическую ситуацию в стране...
-- Мы явно это видим...
-- Существуют ли еще какие-то силы? Ведь и сама исполнительная
власть не монолитна...
-- Власть никогда не бывает монолитной. Странность России --
это то, что население имеет очень мало прямого влияния на власть. После
каждых очередных выборов это влияние будет усиливаться. Это очень
здоровый процесс. Например, победа над инфляцией -- это победа
населения над группой неких привилегированных лиц, имевших доступ к
льготному кредиту. Ведь инфляция выявляет степень демократии.
-- Задавленная инфляция является одной из важнейших
характеристик состояния российской экономики. Что еще характеризует
ее сегодня?
-- Конечно, степень приватизации. Комбинация приватизации и
стабильных цен. Это значит, что предприятия будут требовать большей
либерализации. Пока экономика недостаточно либеральна.
Госрегулирование экономики находится на очень плохом уровне: в одной
части регулирования слишком много, в другой -- сплошной произвол.
С одной стороны, предприятия удушаются различными
инспекциями (экологической, санитарной, пожарной, сертификацией
производства...), которые стараются не столько контролировать, сколько
получать взятки. Трудно сказать, где кончается бюрократия и
начинается коррупция.
С другой -- преступность, отсутствие правопорядка. Когда слово
"крыша" уйдет из экономического жаргона России, тогда мы поймем
роль государства в экономике...
Согласно статистическому ежегоднику, в России насчитывается
2,5 миллиона предприятий, по одному на 60 человек. В Польше или
Венгрии одно предприятие на 10. Почему? Опросы ВЦИОМ выявляют
две причины: неясность политики правительства и недостатки налоговой
системы.
Налоговая реформа -- вот ключевой вопрос. Вопрос о том, будет
ли у России через 3-4 года рост 4-8 процентов ВНП в год.
-- Принято считать, что на пути налоговой реформы стоит
парламент...
-- Я приятно удивлен тем, что Дума быстро приняла Налоговый
кодекс в первом чтении. Уменьшается число налогов; думаю, по этому
поводу будет мало сопротивления. Прибыль предприятий становится
реальной прибылью. Местные органы имеют возможность назначить
налоги по своему усмотрению. Налоговая система упорядочивается.
Нагрузка снижается. Меньше налогов на рабочую силу -- меньше
безработица: по 35 процентов на капитал и на труд -- это очень
нормально. Думаю, Дума должна принять кодекс. Впрочем, меня очень
удивляет, что "Яблоко" голосовало против.
-- Рудигер Дорнбуш недавно заявил (см. "Эксперт" N34, стр. 9),
что считает макроэкономическую стабилизацию в России свершившимся
фактом, и выразил уверенность, что, когда это станет ясно всем,
произойдет резкий приток инвестиций в страну. Согласны ли вы с ним?
Если да, то на пользу ли это придется собственно российской экономике?
-- Инвестиции придут в новую налоговую систему. Собственно
макроэкономической стабилизации здесь недостаточно. Рудигер скорее
всего не знает, насколько сложна налоговая система сегодня. Вообще же
иностранные инвестиции -- это хорошо. Причем лучше прямые, для
которых нужны большие возможности. Помимо налоговой реформы и
дерегуляции очень важны права собственности на землю. Нужны именно
три эти элемента.
Из 27 посткоммунистических стран сравнительно много
иностранных инвестиций получили Венгрия, Чехия, Эстония и Польша.
Для России это могут быть очень большие суммы.
Но какие тогда могут возникнуть проблемы?
Во-первых, слишком легко полученные деньги могут уйти, если
экономическая политика недостаточно хороша. Если банкротства не
происходят тогда, когда они должны происходить. Это мы видим сейчас
в Малайзии. Если слишком много уходит в строительство, как в
Таиланде. Проблема в том, что иностранные инвестиции могут
избаловать.
Но если ответственно вести экономическую политику, как,
например, Тайвань, проблем не будет.
-- Какие действия российского правительства в области
экономической политики вы бы поддержали, а какие нет? Например, в
стране явно отсутствует промышленная политика: контроль над
естественными монополиями сейчас является скорее элементом бюджета...
-- Скажу как швед. Скандинавские страны никогда не имели
никакой промышленной политики. Маленькие открытые экономики,
которые при всех социал-демократических достижениях хорошо поняли
свою зависимость от рыночных сил... Я не считаю, что это таит
серьезную опасность.
-- Даже для такой немаленькой страны, как Россия?
-- Опасность в искушении промышленной политикой: в большой
Бразилии ее было очень много, но это ничего не дало...
-- Каков примерный объем инвестиций, на который Россия могла
бы рассчитывать в случае проведения налоговой реформы?
-- Обычно считается, что доля иностранных инвестиций в 10
процентов ВНП -- это нормально для расцветающей страны. То есть 45
миллиардов долларов. Польша в 1996 году приняла 6 миллиардов
долларов -- 5 процентов ВНП.
-- Говорят, что вы часто выступаете перед инвесторами, убеждая
их вкладываться в Россию. Какие доводы вы используете?
-- Страна явно будет развиваться. Ожидания на этот счет сейчас
куда более оптимистичны, чем раньше.
Политическая стабилизация после президентских выборов
состоялась. Финансовая стабилизация явная. Есть надежда получить в
будущем году нормальную налоговую систему. Наконец, надежда на
большую либерализацию экономики.
Источник информации : Эксперт