Привет Аркадию от Аркадия, или Ностальгия в играх и плясках

10 и 11 июня на сцене "Красного факела" состоялась последняя в этом сезоне премьера - спектакль "Мое загляденье" в постановке Алексея Серова

Я НЕ ПОМНЮ свою маму 20-летней. В узеньком платье выше колен, с высоким шиньоном и глазами со "стрелками"...

 

На самом деле моя мама никогда не носила шиньонов и не подводила глаз, но, собственно, какая разница? Я не помню свою маму 20-летней. Зато я помню это время - время, в котором я почти не жила. Время, когда верили в скорый коммунизм, гордились первыми космонавтами и танцевали буги-вуги. Вот так - все вместе. Я это помню - какой-то не своей, немножко киношной, немножко песенной, немножко маминой памятью.

 

И режиссер Алексей Серов, наверное, тоже так помнит. Ему было пять лет, когда Арбузов написал комедию "Мое загляденье" - смешную и добрую пародию на свое время и на себя немножко. Пьесу постарались "не заметить". Хотя в ней было все, что и должно быть в добротной соцреалистической драматургии. В ней передовое борется с отсталым и, конечно, побеждает, в ней интересы дела ставятся выше личных, в ней даже критикуются отдельные представители нашей молодежи, не имеющие активной жизненной позиции. Но все это чуточку не всерьез.

 

Чуточку не всерьез играют актеры, не играют - играются. Играются в любовь, в предательство, в трудовые подвиги. Газетные, немножко ненатуральные и все равно очень искренние герои. Нарочито ходульный, насквозь положительный и при этом почему-то безумно обаятельный Вася Листиков (Максим Битюков). Его соперник, очевидно подлый, но и очевидно безобидный (это потому, что добро побеждает) приспособленец Сева Полонский (Андрей Черных). Очаровательно глупенькая и очаровательно хозяйственная Милочка 2 (Наталья Якупова). Честная труженица тетя Саша, лифтерша в форме и со статью стюардессы (заслуженная артистка России Татьяна Дорохова).

 

И есть в спектакле еще один герой - "друг Аркадий", восьмимесячный пацан, существо, тогда, в 69-м, еще бессловесное, а сегодня, в 96-м, уже, конечно, обретшее собственный голос и собственное мнение. Это ради него, человека будущего, совершались те трудовые подвиги, ради него общее ставилось выше личного, это ему предстояло жить при коммунизме. Интересно, кем стал Аркадий в нашем 96-м? Сидит он сейчас, этот человек будущего, где-нибудь в зрительном зале и, может быть, ностальгирует слегка по тому времени, в котором он почти и не жил.

 

Режиссер сначала так и хотел сделать спектакль - глазами нынешнего Аркадия, да посчитал этот ход слишком уж прямолинейным. Может, зря.

 

Серов как-то назвал свою работу "реквием по эпохе". Потом поправился: реквием - это, конечно, слишком громко. Но ведь и не просто комедия в модном стиле ретро. Может, вправду Арбузов угадал этот перелом эпох - конец "оттепели", конец надежды, начало - чего? Всего остального, что тянется вот уже тридцать лет, начало нас с вами, вряд ли потомков бескорыстного добряка Листикова, скорее - расчетливого и трезвого Севы Полонского. И строки из прощального романса под гитару звучат действительно "реквиемом по эпохе": "Ушла ты навсегда, остались лишь мечты, но я храню твой образ бережливо". Та эпоха ушла навсегда, но образ ее мы храним - в песнях, фильмах, спектаклях.

 

Так нам, наверное, и суждено относиться к нашему прошлому - иронизировать и сожалеть. Какие глупые они были, наши родители, верили в че попало, стремились куда-то к сияющим вершинам, а то, что творилось под носом, проглядели - нет, нас так уже не обманешь. Но господи, как светло, как дружно, как радостно жили - нам бы, битым и ученым, так.

 

Эту феерическую атмосферу молодости, любви, надежды и щенячьей радости просто жить, атмосферу детского праздника с надувными мячами, бумажными самолетиками, танцами и качелями Серов и его команда поддерживают в течение всего спектакля. "Я в финале еще на весь экран напишу: все у нас получится! - обещает Алексей Эдуардович. - Я на каждом углу буду твердить - все по-лучится. Только давайте верить, смеяться, любить. Вот о чем у нас спектакль".

 

Что ж, может, и получится. Может, наши сегодняшние дети - мое двухлетнее чадо и годовалая дочка Серова когда-нибудь станут вспоминать далекий 96-й и удивляться своей странной ностальгии по времени, в котором они почти не жили.

 

Нина ПАШКОВА, специально для "Новой Сибири"