Хочешь спрятать лист - посади лес. Хочешь спрятать страх - насади смех. По самому по Марксу человечество, смеясь, расстается со своим прошлым - а потом наталкивается на ужасы настоящего. А классик с сердитой фамилией Фрейд предложил маскировать все это дело крайним рационализмом, агрессией, сексом или наркотиками. Поскольку социальных корней для всей этой дряни до недавних пор в нашей кем-то благословенной стране не было, ее территория надежно поросла дубьем. Ну, и ягодками. Вроде нас. Мы пьем, и всякое такое. Но нам по-прежнему страшно. И мы сажаем свой лес
ГОВОРЯТ, алкоголизм - это не болезнь, не порок и не хобби. Это тяжкий повседневный труд. И, вероятно, понятие "радость труда" исчезло из нашей жизни еще не насовсем - потому что профессионально пьющие люди иногда с веселым удовольствием рассказывают о своих приключениях. А ведь если человек смеется над собой - еще не все потеряно...

...Приехал он уже в хлам готовый. Пролепетал только на пороге: "Шампанского возьми. Монета в куртке" - и упал. А я сам раскладной. Но хитрый такой хитрый. Соображаю себе: "Монета - дело нужное. Но - мне. И - завтра. Поправиться. А шампанское? Сделаю я шампанское". Я пошел делать. Выцедил у маменьки остатки домашнего вина - виноградного, кстати. Только прокисшего - и пошел пузырьки газированные для него добывать. Нашел. "Для сухих и нормальных волос". Ага, шампунь. Ну, сахарку добавил - я же не изверг, - слил все в бутылку из-под "Полусладкого" и приношу. В натуре, уже открытую. Он прочухался уже, засуетился, хватает два фужера, наливает и: "Давай. За все хорошее". Чего уж тут хорошего. Ладно, думаю, парень, за все платить нужно. Ну, пронесет тебя, как котенка обожравшегося, зато на опохмелку заработал.

Ты знаешь, коктейль получился - класс. Никакого мыла, цвет, букет, вкус все при нем. И в кишках ничего не шевельнулось.

А вот шампуня этого я теперь в продаже не вижу.

* * *
Очень любил я это дело в командировках. Весело получалось. Прилетаю как-то в Питер, дела за полдня сделал, денег - немерено, еще и на покупки дали - возможности, стало быть, есть. Ну, и с желанием - никаких проблем. Короче, понеслась коза по рельсам. А на десятый день - хана. Задыхаюсь, руки-ноги холодеют, в глазах - темень беспросветная. Доползаю до телефона, вызываю "скорую" наркологическую - они только-только тогда появились. Приезжают. Врач - молодой такой мужик, но соображает шустро. Сразу капельницу мне зачеканил. Гемодез. Хорошая штука. Каждая капля отраву на себя тащит. И через полчасика уже так мне залегчало... Спасибо, говорю, доктор. Люди, говорю, в белых халатах - это ум, честь и совесть нашей эпохи. А теперь, будьте добры, откройте вон тот шкафчик - там еще одно лекарство есть. И себе, пожалуйста, плесните - за мое здоровье. Ага, спасибо...

...Он от меня на четвертые сутки ушел. Прямо на дежурство. Если кто-то кое-где у нас порой...

* * *
Я тогда у мэра вроде как правой рукой был. Ну, приемы там всякие, банкеты, презентации, хренации... А тут в епархии нашей православной торжество какое-то. Пригласили, конечно. Стол - я вас умоляю! Птичье молоко - и то от разных птичек. Водка - не "Абсолют", который аптекой воняет, а настоящая кристалловская "Столичная". Гуляй, словом, ребята. Ну, мы и гуляем. Я поднабрался уже прилично, балда пришла, ну, и говорю епископу нашему - владыко, мол, ведь пост вроде как идет, грех ведь, наверное? И на бутылки киваю. А он хитро так на меня посмотрел, наливает себе фужер для шампанского - полный, к моему носу поднес, бороду в ухо мне засунул и шепчет: "Ты здесь хоть капельку жира видишь? Нет? Ну и заткнись, сын мой".

Я и заткнулся.

* * *
...В общем, начал я в Питере этом медленно доходить. Без денег, без документов, хорошо хоть знакомые душевные попались - с крышей проблем никаких. Ну, подсказали. Устроился. К айзерам. Грузчиком. На овощи. Работа - Бухенвальд. Деньги - только штаны не спадают. Отношения - крутой товарищ и брат. То есть это он мне волк. А кто я ему, даже и говорить не хочется. Вот и тратил я свои копеечки хоть и творчески, но маловысокохудожественно и неэффективно. Поддавал, словом. А иначе - полная хана. Уж больно тошно.

Садимся как-то утром в машину - за товаром ехать, а я с похмелья - аж стекла запотевают. Дотащились до рынка, во дворик служебный зашли - тут я и сел. Все, думаю, братан, допился ты. Среди грузалей тамошних, алкашей, бомжей всяких сидит, понимаешь, негр. Максимка такой. Натуральный. Сильно только подросший. В футболочке типа "Ну, погоди!", джинсах ненормированных и родимых резиновых сапогах. И, как все, с тележкой. Работает тут, короче. А главное, хохочет, засранец, заливается - ну просто в кайф ему все. Подхожу я к нему, весь такой шершавый. Разговорились. Джозеф его зовут. Из Камеруна. Здесь учился, даже аспирантуру закончил, а вот до родной сторонки пока не добраться - то с билетами проблема, то еще с чем. Прибился сюда (меня бы кто так прибил), водку пить приспособился, меньше стольника в день не имеет - это за три выхода инженерская зарплата... Короче, нормально парень стоит.

Пока мы с ним это выясняли (по-английски, между прочим, хоть я и языком еле ворочал), командир мой гешуфт свой выяснил и в работу нас взял. Обоих. Тут вообще половина базара сбежалась. Ну еще бы: два кренделя таких - бестия белокурая несостоявшаяся и шибко веселый такой негр непреклонных годов - ящики с помидорами кидают. Да еще и трекают не по-нашему.

А потом - вообще коррида. Рассчитывается мой чурка за работу (понятно, не со мной, мне вечером кинут), а Джози на него строго так смотрит - мол, мало, однако. Этот давай вертеться, как гюрза ихняя на сковородке, - я, типа, своего грузчика привез, я сам, как бы, ему и отдам... Пой, думаю, пой. На том свете, что ли? Так у нас там палаты разные. Тут кент мой черненький удаву этому и выдает: извини, парень, моя это территория, мой бизнес и деньги все, стало быть, мои. А остальное - не твое, банан, дело. Кашляй давай. Отстегивай. И взглядом же своих ищет. Ну, джигиту моему деваться, понятно, некуда, монету он отслюнил и давай собираться. А Джозеф - при нем прямо - пачку пополам. Половину, ясно, мне. Я, в натуре, поплыл. Приторчал в черняк. И в переносном смысле - и вроде даже бы и в буквальном. И пивко-то - вот оно, руку только протяни. И солнышко сразу вышло. И апельсин зачем-то подельничек сует. И сам не хуже солнышка светится. Одной мы с ним крови, чего там. Так что никакой колониализм никуда, на хрен, не пройдет. Кавказский, кстати, тоже - я от этих абреков в тот же день свинтил - лучше умереть стоя. У ларька.

...Вот они, университеты-то мои. Имени Патриса Лумумбы. А также Арапа Петра Великого. Ну а вечерком мы с коллегой взяли. Чего "чего"? "Анкл Бэнса". Без сахара. Литр.


* * *
...А какие игрушки я над собой изобретала - закачаешься. Я и качалась. Вот смотри. Для начала - присаживаюсь на стакан. Ненадолго - кровь разогреть. Размяться. Потом - я же не пьянь какая - двигаюсь чернотой. Ну, опиатами. Чуть-чуть так - кубик, полтора. Чтобы наш новый мир построить. Дальше уже как обезьяна, все планом долбятся - курят, ну и я туда же. Пока засыпать не начинаю. А тогда - вперед на стимуляторы. Сиднокарп, например. Неделю не поспишь - и по новой на алкоголь. Классно, правда? Клуб такой находчивых и очень веселых - глазки в кучу, мозги россыпью...

...Очухалась как-то в "скорой помощи". В машине. На столбик я вроде на какой-то на это самое. Наехала. На репе - места живого нет. Внутри - полный дуст. Крыша рядом валяется. И я тоже. На носилках. И мордовороты какие-то кругом сидят. Нелюди в белых халатах. И что-то я тут въехала, что везут-то меня не иначе, как на корм нутриям - ходила тогда по городу такая параша. Главное, не то чтобы страшно стало, а как-то так скучно. Я и разговорилась: "Дяденьки, любимые, отпустите. Хочете - денежку возьмите, всю - мне мама на шубку денежку дала, а я проторчать не успела. А хочете - еще чего". (Кого там, блин, "чего"? Смотреть не на что...)

Взяли, суки, бабки. До дома, правда, довезли... Утром просыпаюсь в шубке. В нутриевой. Мехом внутрь проросшей. Не болит только аппендикс. Потому что вырезан. По сушняку прибило - так вся водичка из меня обратно выливается. Отовсюду. Слез вот только нет. Кончились, наверное. Пиво, может, думаю, пролезет. Роднее оно, все-таки. Кайф в нем есть. Вываливаюсь к ларьку. Кружку двумя руками обняла и еще зубами придерживаю. Поставила. И все. Кончилась. "Кавалеры, - шепчу тихо-тихо. - Сдуйте пену. Не могу сама". Сдули.

Слушай, ты не знаешь, почему я живая-то до сих пор?


* * *
"...Вот вы смеетесь над моей шапочкой, дурачок какой-то - на Троицу в зимней шапочке. Кролик это. Цвет просто такой. А я - художник. Художник, да. В церквах работаю. В храмах. Вот откуда шапочка. Травма. Производственная травма у меня. Заканчивали мы роспись в нашем соборе. К Рождеству. К празднику значит, да. Холодно, все наши греться ушли. В пирожковую. Задержались там, конечно, в пирожковой - очень уж холодно. А я ослабший, нельзя мне в пирожковую - падать я там начинаю. Начинаю, да. Забывают меня там. Вот и работаю. Пишу. Самый низ мне достался. Низ самый. Хоть и маленький я, прямо на корточках сижу. На самых просто на корточках. Пишу. И слышится мне, ужас до чего напасть какая-то, - то посвистит кто-то, то похрустит, а то аж прямо побулькает. Над самой над головой моей. Вот ведь напасть-то. Поднял я глаза, глаза-то поднял, гляжу - стоит за спиной у меня батюшка наш, отец Евгений - здоровый такой бугай, Шварценеггер прямо, прости Господи. Расхристанный весь - в подряснике старом и в валенках. С галошами валенки. В одной руке - пива кружка, в другой - морковка, а глаза строгие такие. Ух, серьезные глаза-то. Прихлебнет он пива, морковки откусит, похрумтит и песню мирскую насвистывает. Мирскую песню-то. И работу мою смотрит. Придирчиво так. Архиерей прямо. Ну чистый архиерей. Оробел я - срамота-то какая творится - и с лица, видать, поменялся. Потому что уставил он глазищи свои круглые на меня - в самые в глаза мои - и говорит задумчиво так: "Только вякни чего, сын мой". Тут я и подпустил. Засмеялся тихонько с перепугу. Хихикнул. Заскучал тут батюшка враз, пиво допил - и как тюкнет меня кружкой в лоб. Здоровила такой. Я и сомлел. Сомлел я тут же. Как есть сомлел. И в пирожковую даже не ходил. А когда из больницы выписался, дали мне шапочку. Мерзнет голова-то. Болит. Поправиться бы надо. А?.."

Записал А. Т