ПОСЛЕДНЕЕ посещение Михал Михалычем Новосибирска случилось три года назад. За это время он подобрел, пригладился, стал менее злым на прессу, изрядно помотался по свету, но ум остался тот же, юмор там же, а усиливающееся с годами ощущение собственной значимости и приближающаяся к реальности оценка собственного таланта сделали его более кокетливым и артистичным. Приближение опасности в виде коммунистического завтра добавило азарта, вернуло его творчеству небольшую политическую окраску, а глазенки заблестели в предвкушении новых тем, которые, в принципе, являются забытыми старыми. "Электорат" - таково было название программы Мастера, что сразу настраивало публику на услышанье рассказов, монологов на злобу дня. Но Михал Михалыч не стал и без того затюканных политикой людей заставлять смеяться от произведений на актуальную тематику. Треть программы составляли "политические" вещи, треть - старые, а треть - новые. Количество и качество юмора во всех трех частях было одинаковым, что и подтверждалось равномерным распределением оглушительного хохота по ним же.
Он был легок и весел, как всегда неожидан и удивителен, а публику называл "электоратом" и "ребятками", между чтением своих "вещичек" прихлебывал что-то из чайной чашки и от монолога к монологу все больше заводился сам и заводил зал, прихлебывание он совмещал с какими-то воспоминаниями, лирическими отступлениями и рассказами эпизодов из личной биографии, при этом хитрые глазенки писателя загорались, как огни паровоза в тихую полночь, а беседа с залом превращалась, вернее так, напоминала легкий треп друзей, собравшихся у одного из них на кухне попить пива под хорошую рыбку.

Ниже мы приводим некоторые "лирические отступления" Михал Михалыча, а затем следует небольшой отчет о пресс-конференции, состоявшейся после выступления.

О Жириновском
Встретился я с Жириновским на дне рождения Станислава Говорухина в Доме кино. Я уже не помню, как я там оказался. Но оказался. И сразу понял, что это не мои ребята. Не та компания. Раньше Говорухин был режиссером, а теперь у него убеждения. У меня нет убеждений, мне хорошо. Так вот. Сижу за столиком. Ко мне трижды подходил секретарь Жириновского, совал визиточки, я отнекивался, но природное любопытство преодолело чувство безопасности. Итак, ведут меня на свидание, на встречу в логово... Генерал переоделся в демократа, надел повязку со свастикой. Вообще, все диктаторы чуть-чуть военные. Сначала фуражечка, потом погончики, потом мундирчики, потом еще, еще, больше, больше. И настоящий диктатор всегда в военном. Ну этот уже в фуражечке. Вокруг него стоят пять-шесть электоратов, крепеньких таких. Он мне говорит: "Вы слышали, что я вам приказал уезжать в Израиль?" Я говорю: "Слышал". - "И что же? Вы едете в Израиль?" - "Да, еду". Кстати, я действительно собирался в Израиль на гастроли. "Дней на пятнадцать", - говорю. "А потом вернетесь?" - "Конечно". - "Министром культуры ко мне в правительство пойдете?" Я не знаю, что ему сказать. Понимаете, в руках у него бумажка, а на лице написано: "Не верь тому, что я говорю". Безусловное обаяние есть. Я, конечно, не верю. Говорю, что подумаю. "Дать ему все труды!" - приказывает он. Мальчики побежали за трудами. Там что-то типа "как стать диктатором", предвыборная речь, поствыборная речь, речь на каком-то совещании, какие-то кассеты с речами, видеокассета с делами вождя... Так что без куска хлеба не останусь в случае чего, могу быть министром культуры у Жириновского.

О "голубых"
У Бориса Моисеева есть такие манеры. Он может сходить в зал, сесть кому-то на колени. Во время одного концерта он сел на колени к солдату. Солдат есть солдат, и что-то ему напел. Понятно, что это человек из казармы, а тут существо в колготках. Одной рукой вроде схватился за колготки, а с другой стороны борода. И тут задумываешься, насколько у нас обострилась проблема с этим "цветным" населением. Какие концерты! Какие аншлаги! ...С другой стороны многие другие проблемы были бы решены. Например, с беременностью. Потом, оно само себе на 8 Марта может цветы купить. Опять же в гостиницу вход свободный. Поэтому, милые женщины, при виде нас, оставшихся, не отказывайте никому.

...Я не могу понять, как можно целовать эту мужскую шею. Один мой приятель говорил: "Миша, лесбиянкой я еще мог бы быть, но педерастом!.."

О загадочном народе
Один иностранец, выучивший русский язык, спросил меня, побывав у нас: "Как вы здесь живете?" Я ответил: "Живьем". Это наша работа.

Примеры одесского юмора
Едем в Алма-Ату: Карцев, Ильченко и я. В брежневские времена. Стоим в вагоне у окна. Стоит рядом полковник. Смотрим в окно. За окном голая степь! Ни черта нет! Кто-то из нас сказал полковнику: "Вот что здесь было до советской власти". Полковник продолжал смотреть. Он весь аж остекленел! Ему хотелось спросить: "А сейчас!.." Нам все хотелось спросить: "А сейчас?.." Но все сказали: "Да-а-а!"

В одесской филармонии у меня творческий вечер. Выступал уже час. Вышел парень с цветами: "Вы - Жванецкий?"

Как-то одна одесситка, сидевшая в первом ряду на моем концерте, неожиданно закричала: "Читайте медленней, будь вы прокляты!"

Пресс-конференция
- Михал Михалыч, связаны ли ваши гастроли с предвыборной кампанией?

- У меня турне под девизом "Выступай, а то пропадешь!"

Алишер КАРИМОВ