Сергей Голубицкий. Франкенштейн.
Современный человек совершил удивительный скачок в развитии
по сравнению с доисторическим предком. Особенно по части фантазии.
Когда молния била в дерево во время грозы, древний точно знал, что он к
этому не имеет никакого отношения -- действуют потусторонние силы.
Например, Зевс.
Современный человек пошел дальше. Вооружившись философией
и освоив метод объективации, он стал приписывать сверхъестественные
свойства даже тому, что создано его собственными руками.
В конце ХХ века лавры такого enfant terrible отданы Интернет.
Он и губитель культуры, и наркотик, отвлекающий людей от реальной
жизни, и средство оболванивания молодежи, и кладезь порнографии и
фашизма, и питательная среда мирового терроризма. Родился новый,
высокотехнологический Франкенштейн.
Моральные ориентиры и нравственные ценности тут, конечно же,
ни при чем. Просто происходит два параллельных процесса: с одной
стороны, бурное восстание масс, которое длится уже почти целое
столетие, с другой -- окончательный и бесповоротный отрыв научного
знания от знания бытового.
Восстание масс привело к тому, что Человек Обычный
окончательно уверовал в свою самодостаточность и всесильность.
Исчезли последние учителя, а вместе с ними и сомнения Человека
Обычного в том, что он что-то не знает. Человек Обычный ощущает в
себе потенциал Рафаэля и Спинозы одновременно. Вместе с учителями
исчезло понятие авторитета и авторитетного мнения. Человек Обычный
убежден, будто знает, как надо писать стихи и пьесы, сочинять музыку и
вообще пользоваться благами цивилизации.
Отрыв научного знания от бытового породил у Человека
Обычного чисто фрейдистский комплекс. Как писал Катулл, ode et amo --
"ненавижу и люблю". Люди с удовольствием пользуются всеми
достижениями современных технологий. Причем люди начисто лишены
понимания того, как эти вещи устроены, и оттого наполняются
подсознательным ужасом -- они боятся этих предметов. Этот
подсознательный ужас выплескивается наружу в форме открытой
неприязни, порой даже ненависти, к создателям технологий, то есть к
тем, кому доступно научное знание.
Так Интернет превратился в монстра. И этот монстр в глазах
Человека Обычного стал повинен во всех человеческих грехах.
Пигмалион.
На самом деле Интернет -- не более чем форма без содержания
или зеркало. У Интернет нет пороков и моральных изъянов, как нет
пороков и изъянов у оптического волокна и протокола TCP/IP. Интернет
-- мертвое железо.
Если в Интернет полно педофилов, фашистов и идиотов, то
только потому, что педофилов, фашистов и идиотов полно в каждом
городе.
Когда говорят, что Интернет -- гибель культуры, то это всего
лишь констатация того печального факта, что культура загибается сама
по себе.
Когда говорят, что самообразование при помощи Интернет ведет
к поверхностному нахватыванию разрозненных знаний и множит ряды
недоучек, то это всего лишь констатация факта, что самообразование
оказывает вредное влияние на человека.
Чтобы избежать голословности, рассмотрим лишь один аспект
Интернет, столь актуальный в наши дни, -- образовательный. Итак,
можно ли сегодня получить образование в Интернет?
Первейшее условие, без которого разговор об использовании
Интернет вообще не может вестись, -- пользователь должен хорошо знать
английский язык. Но есть и другое условие. В самом Интернет существует
миф о бесплатности информации. Мол, в сети все на халяву. Читатель
сам может убедиться в абсурдности этого утверждения. Уже после первых
десяти часов Web-серфинга можно прийти к выводу, что бесплатно
только программное обеспечение для работы с самим Интернет, да и то
не все. За всякую ценную информацию приходится платить.
В том числе и за образование. Многие американские колледжи и
университеты проводят в Интернет полноценные курсы обучения в
полном соответствии со своими основными дидактическими
программами. Интернет создает необыкновенные условия для
практических индивидуальных занятий обучающегося со своим
преподавателем. Но все это стоит больших денег. Бесплатно можно лишь
нахвататься несистематизированных обрывков. То есть
самообразоваться. Думается, нет необходимости объяснять разницу
между подлинным образованием, полученным в колледже, и "народным
университетом".
Царь Мидас.
Вопрос огромной важности, получивший дополнительную
актуальность в связи с появлением Интернет, -- это вопрос о свободе
выбора. Попробую сформулировать его в наиболее острой форме:
насколько безграничная свобода выбора, которую предоставляет
Интернет, является подлинной свободой? Известно, что безграничная
свобода выбора есть отсутствие всякого выбора вообще.
Пользователь Интернет абсолютно не ограничен в своих
изысканиях. Достаточно по модему набрать номер провайдера,
установить протокол TCP/IP и... весь мир в кармане! Иди, куда хочешь,
делай, что хочешь, смотри, что хочешь, читай, что хочешь... Но
подавляющее большинство пользователей занимается бессмысленным
судорожным блужданием от одного сайта к другому. Для этого даже
придумали специальное словцо -- Web-серфинг. Как правило, такое
блуждание -- печальный результат неудачных попыток заняться в
Интернет чем-то определенным. С этим сталкивался всякий пользователь
сети. Предположим, мне нужно написать статью об архитектуре. Я вхожу
в Интернет, соединяюсь с первой попавшейся поисковой машиной,
например с AltaVista, и размещаю запрос architecture. Знаете, сколько
ссылок на архитектуру выдает AltaVista!? Один миллион четыреста
девяносто восемь тысяч пятьсот семьдесят!!! И что с ними делать? Да
ничего. Цифра 1 498 570 в мгновение ока обессмысливает всякие
дальнейшие изыскания. Можно попытаться продолжить исследование,
наложить дополнительные фильтры, что само по себе особая наука, в
результате получим 49 000 ссылок. Это, конечно, лучше, чем 1 498 570,
однако не менее бессмысленно.
О том, что безграничный выбор граничит с отсутствием всякого
выбора, Умберто Эко писал так: "Меня пригласили в Иерусалимский
университет на симпозиум, посвященный Иерусалиму и Храму как
вековечным образам. Я понятия не имел, что об этом написать. Тогда
сказал себе, ладно, я много работал с материалом раннего
Средневековья, к тому же моя диссертация посвящена Фоме Аквинскому.
Вот я и решил посмотреть, как часто Фома упоминал Иерусалим и как
трактовал его образ. Будь у меня только книги Фомы, я бы отыскал,
скажем, 10-15 упоминаний Иерусалима, потому что традиционная
система индексации позволяет отследить лишь общие, глобальные
ссылки. К сожалению, у меня теперь есть гипертекст Аквинского... В
результате я узнал, что у Фомы, уж не помню точную цифру, около 11 000
упоминаний Иерусалима. Я просто не в состоянии обработать столько
ссылок. А вот если бы я ограничился традиционными методами, то,
наверняка, мог бы написать что-нибудь путное".
Неограниченность выбора вкупе с отсутствием учителя, который
мог бы направить изыскания в нужное русло, является самой большой
опасностью, которую таит в себе Интернет. Гораздо большую, чем все
эти глупости про гибель культуры и тлетворное влияние. Ситуация
усугубляется еще и самоуверенностью Человека Обычного, его
нежеланием найти учителя и подчиниться его указаниям.