Есть в Чаткальском хребте ущелье Караарча. Издали, со склонов Чимгапа, оно кажется зияющей черной трещиной, рассекающей известняки у подножия Палатхана. Вблизи нам предстояло подробно познакомиться с ним во время геологической съемки.
Проверив карту, я долго сидел над обрывами Палатхана. Солнце начало склоняться к западу. Резче стали тени на ледяных пиках и снеговых гребнях, потемнело небо. Пора было возвращаться. Я разыскал взглядом черную скалу, которую хотел осмотреть на обратном пути. Она оказалась не одпа. Внизу, под обрывами Палатхана, среди яркой зелени трав, протягивалась целая цепочка черных скал. Чтобы нанести цепь скал на карту, я измерил компасом азимут на ту скалу, которую увидел первой по пути к вершине. Я уже хотел было записать отсчет, но с изумлением убедился, что компас показывает север почти на западе. Поспешно повторил измерение. Результат был тот же самый. Я переходил с места на место, тряс металлическую коробку компаса, стучал по стеклу пальцем и карандашом, но стрелка упрямо поворачивала северным концом к западу. Проверив еще раз направления сторон света по карте и по солнцу, я решил, что компас испортился, и начал быстро спускаться.
По дороге я спугнул большую стаю уларов, но уже не обратил на них внимания. Миновав гребень, перебрался через глубокий сай и направился прямо к черной скале, поднимавшейся среди высокой травы. Чем ближе я подходил к ней, тем большее волнение меня охватывало. Это была какаято совсем необычная скала. Жила базальта? Нет. Но тогда что же?
Я все ускорял шаги, последние несколько метров пробежал бегом и, больно ударившись о камень, остановился у подножия I скалы. Она возвышалась метров на пять, была совершенно черной и поблескивала странным металлическим блеском. Сердце мое биI лось так, что, казалось, готово было выскочить из груди. Я перевел дыхание, поднял молоток, ударил по выступу скалы. От резкого удара металл о металл я выпустил молоток, и... он остался висеть словно приклеенный к скале. Я протер глаза и сильно упшI пнул себя за руку. Молоток продолжал висеть на скале. Скала была из чистого магнетита.
Издав пронзительный победный клич, я оторвал молоток от скалы и начал стучать по ней, стараясь отбить образец.. Наконец мне это удалось. Я схватил отколотый кусок и стал жадно рассматривать его. Железночерный магнетит тускло поблескивал в свежем изломе. Я разбил образец на мелкие осколки, отколол ещп один, разбил и его н побежал к следующей скале. Она тоже была из магнетита. Забыв обо всем, я бегал вдоль цепи черных скал, вскрикивал при каждой новой находке. Отбивал образцы и тотчас! же бросал их, пробовал магнитность руды молотком, компасом, ножом, подошвами ботинок, подкованных стальными шинами.
Это была настоящая находка. И какая! Большое месторождение магнетита. Так вот почему перестал действовать компас.
Опомнился я только тогда, когда солнце скрылось за скалистым отрогом Палатхана и повеяло вечерней свежестью. Нужно! было спешить в лагерь.
Я начал отбирать образцы, которые хотел унести с собой. Набрал целую кучу разных типов руды: массивный чистый магнетит, вкрапленные руды, похожие на кекс с изюмом, полосчатые руды, в которых черные струйки магнетита чередовались с зеленоватыми и бурыми полосами граната. Кроме руды, я хотел взять розовые кристаллы граната в белом мраморе, тонкие сростки зеленых столбиков эпидота, горный хрусталь, наросший на кубиках магнетита.