Андрей Мадисон
Типичное сообщение о политической деятельности Дмитрия Олеговича Рогозина должно выглядеть так:
"5 ноября состоялась пресс-конференция СВР, в которой приняли участие представитель фракции "Смена" Олег Плотников, руководитель московского отделения ДПР Владимир Столыпин, председатель общественно-политического центра Моссовета Андрей Савельев и сопредседатель Конституционно-Демократической партии Дмитрий Рогозин. На пресс-конференции было заявлено о расколе в КДП, т.к. ее руководитель - Виктор Астафьев - является одним из сопредседателей Фронта национального спасения. Дмитрий Рогозин сообщил, что союз КДП с ГС в составе СВР является результатом несогласия подавляющего большинства членов партии с политикой ФНС" (PF, 1992, 11.06).
Этот "союз КДП с ГС в составе СВР" плюс "несогласие с ФНС" - квинтэссенция того, что сам Рогозин называет "реальным ощущением времени" применительно к власти. Кроме того, эта длинная цитата избавляет от необходимости подробно перечислять все альянсы, в которые входил и из которых в конце концов непременно выходил Дмитрий Олегович. Вполне достаточно будет "избранного". Стоит, однако, заметить, что если фигуранты вышеперечисленных фракций и отделений давно уже затерялись в нетях, то Рогозин неспешным державным шагом осваивает все более высокие ступеньки думской иерархии. В прошлом составе Госдумы, куда он попал после довыборов 1997 г., он сумел стать заместителем председателя Комитета по делам национальностей, в нынешнем его составе место Рогозина еще выше: он председатель Комитета по международным делам.
Иными словами, Рогозин вполне заслуживает квалификации опытного политика, а не только "политического колобка" (как его определяют некоторые). Поспешной, вызванной либо обычной для "упертых" либералов в их отношении к "патриотам" аберрацией, либо еще более обычными конъюнктурными соображениями представляется и характеристика, данная Рогозину Сергеем Кириенко: "А во главе Комитета по международным делам встал Дмитрий Рогозин - человек с весьма своеобразными взглядами. Это все равно что во главе Комитета по национальной политике поставить генерала Макашова" ("Итоги", 2000, # 4). Чтение книги Рогозина "Россия между миром и войной" убеждает скорее в обратном.
Надо сказать, что представления об идеологии Рогозина и его политическом поведении вообще весьма неотчетливы. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить пассажи из двух изданий, в принципе родственных друг другу: 1) "Комитет по международным делам возглавил послушный Кремлю "нардеп" Дмитрий Рогозин" ("Сегодня" от 21.01.00) и 2) "Парламентарий из "Народного депутата" Дмитрий Рогозин, назначенный на пост председателя комитета по международным делам, вряд ли поможет Кремлю продавить ратификацию СНВ-2, о необходимости которой так часто говорил Владимир Путин" ("Время МН" от 20.01.00). Говорить о совместимости этих высказываний было бы явно преждевременно.
С одной стороны, столь очевидный разнобой в определении позиции Рогозина вызван как его тактическими шатаниями, так и тем, что несмотря на долгие уже годы, проведенные в политике, он до сих пор остается "темной лошадкой", фигурой второго и даже третьего плана. В изрядной степени он сам виноват, что его воспринимают именно так ("Дмитрий Рогозин без региональных отделений вряд ли будет нужен Болдыреву и Илюхину, так как его личная популярность невысока" - обычное на сей счет мнение в данном случае "Независимой газеты", # от 13.08.99). Во всех известных альянсах, которые он инспирировал, место, которое он сам себе отводил, никогда не было первым. Так было на думских выборах 1995 г., когда первую тройку избирательного списка его детища - Конгресса русских общин составили Ю.Скоков, А.Лебедь и С.Глазьев, а Рогозин остался в нем только пятым. Так было и когда КРО вошло в состав "Отечества", где Рогозину даже не позволили числиться "учредителем", хотя, по его словам, именно он придумал название движения. И когда намечался союз КРО и РОС, Рогозину отводилось в нем место вслед за Бабуриным, и в последнем его изобретении - блоке "Конгресс русских общин и движение Юрия Болдырева" - Рогозин занимал вторую строку избирательного списка. Но в Госдуму прошел именно он, а не Болдырев, и, очевидно, потому, что сумел завоевать доверие избирателей того округа, в котором баллотировался уже во второй раз (в Воронежской области).
С точки зрения той идеологии, которая ныне нащупывается Кремлем - будь то либеральный консерватизм, либеральный национализм или национал-либерализм, Рогозин не является абсолютно чужеродным телом (в одной из его биографий даже сказано: "Считает свои взгляды либерально-консервативными"). Более того, национальная и традиционалистская составляющая декларировались им неоднократно, что и дало кое-кому повод причислить его к радикальным националистам. Однако основания к сему следует искать скорее в его антипрезидентской, антиельцинской риторике, которая была действительно очень жесткой, чем во взглядах на национальный вопрос (где он очевидный реформатор).
В общем виде его воззрения на президентскую власть выглядят так: "В нашем государстве слишком многое зависит от личности руководителей страны. Если власть подлая, пьяная и бездарная, то не стоит удивляться поведению рядовых чиновников и уж тем более рядовых граждан. Вся наша жизнь сразу становится подлой, пьяной и никчемной. Чтобы вырваться из этого порочного круга, надо менять правила формирования власти. Страной должны управлять лучшие". "Лучшие" - это те, кто избираются не по партийным, обезличенным спискам, а в одномандатных округах, из числа которых, оказавшихся в Думе в большинстве, потом и формируется правительство.
Будучи членом Специальной комиссии по импичменту, Рогозин добивался обвинения Б.Н.Ельцина по всем пунктам, а когда голосование в Думе провалилось, выступил с обращением "Победа будет за нами", где настаивал на том, чтобы процесс импичмента был обязательно возобновлен в новом составе Госдумы, и Ельцин таки признан преступником и предан суду - даже если это произойдет в последний день его правления. В обращении имелись пассажи, которые вернее всего было бы квалифицировать как садистский реваншизм: "Недавно Ельцин подписал помилование для 700 живодеров, ожидавших смертной казни. Среди них - "Поворинский Чикатило", на счету которого не менее 8 изнасилованных и убитых женщин. Считаю, что Ельцину надо обеспечить возможность посидеть пару месяцев в одной камере с этим подонком".
Вместе с тем по отношению к В.В.Путину Рогозиным манифестируется нечто принципиально иное: "Ельцин болеет властью, страдает от нее...У нас здоровье президента рассматривается не с точки зрения его самочувствия, а ставится вопрос "когда?". От этого зависит, кто и что скажет, кто и с кем будет блокироваться и т.д.... А вообще, меня не волнует здоровье президента - года два назад очень волновало, но я потерял надежду на скорое выздоровление. Сейчас надо интересоваться здоровьем Путина" ("Коммерсант-Daily" от 01.12.99). И далее: "Мы с симпатией относимся к политике Путина на Кавказе, мы с симпатией относимся к тому, как он мыслит, как он излагает свои мысли, и мы надеемся, что Россия просто в 2000 году приобретет достойного, на серьезный срок, президента Российской Федерации" (программа ОРТ "Время" от 29.12.99).
Политику Путина в Чечне Рогозин одобрил в числе первых. Что не удивительно, поскольку был в числе тех, кто сразу и резко негативно отнесся к Хасавюртскому миру (впрочем, еще в 1994 г. он призвал Ельцина довести войну в Чечне до логического конца). Его слова по этому поводу: "В преамбуле Хасавюртовских соглашений записано: "в соответствии с международным правом", "высокие договаривающиеся стороны", есть и другие интересные выражения. Во многом это было делом сопровождавшего Лебедя Владимира Лукина, который, видимо, подумал, что он в очередной раз находится за границей. А это была Чечня - часть России! В результате они сделали ту самую маленькую дырку в стенке подводной лодки, через которую потом пошел поток воды, пустившей вскорости саму лодку на дно..." ("Независимая газета" от 21.01.98).
Данное высказывание приобретает дополнительный интерес в свете того, что именно Лукина сменил Рогозин на посту председателя Комитета по международным делам, на, что, кстати, Путин среагировал в том духе, что ему Лукин был бы предпочтительнее. В свете декларировавшейся до того Путиным позиции невмешательства в распределение думских портфелей, данное высказывание не приходится считать случайным, отчего можно предположить, что борьба за означенный комитет еще не закончена (хотя Явлинский, в свою очередь, тоже заявляет, что его фракция не претендует на посты председателей комитетов, но желает лишь должностей замов. Как бы не так!).
Существенным в данной ситуации является, безусловно, вопрос о том, на поддержку каких сил может рассчитывать в Думе Рогозин. Поскольку его с Болдыревым совместное движение с треском провалилось на выборах, набрав менее одного процента, ему пришлось примкнуть к депутатской группе "Народный депутат" (в Думе второго созыва он входил в состав "Российских регионов", но голосовал по принципиальным вопросам скорее не с ними, а с коммунистами). И на сей раз за него вступился сам Г.Зюганов. И это несмотря на то, что последние высказывания Рогозина о КПРФ имели строго уничижительный характер (что, впрочем, ничуть не помешало ему еще летом 1999 г. параллельно с переговорами с Бабуриным заигрывать и с коммунистическим блоком "За победу!").
Хотя есть некоторые основания предполагать, что ему благоволит влиятельный депутат от Карачаево-Черкесии Б.А.Березовский. Во-первых, 25 января телезрителям НТВ без комментариев была показана дружеская беседа Дмитрия Олеговича с Борисом Абрамовичем. Во-вторых, что несколько более существенно, еще полгода назад редактор входящей в медиа-холдинг Березовского "Независимой газеты" Виталий Третьяков выступил с проектом создания Русско-еврейской партии, которая неминуемо должна победить на выборах в Государственную Думу. Так вот, в качестве ее "идеальных (в смысле отражения духа идеи и идеологии)" лидеров предлагались не кто иные, как Дмитрий Рогозин и Борис Березовский (НГ от 05.08.99).
На вопросы о том, кто финансирует его партийную и избирательную деятельность, Рогозин прежде отвечал, что делает это сам - из средств, которые заработал, занимаясь бизнесом. Бизнес заключался в том, что с 1990 по 1993 г. Рогозин являлся вице-президентом акционерного общества "РАУ-Корпорация" при Российско-Американском университете, которое занималось выпуском справочных политических и экономических материалов. Ряд сотрудников "РАУ-Корпорации" тогда числились экспертами вице-президента России А.Руцкого, который оказывал протекцию многим коммерческим проектам этой организации.
Однако на выборах 1999 года избирательный залог за блок Болдырева-Рогозина внес уже Болдырев, который проигнорировал предложение Рогозина собрать необходимое число подписей в региональных отделениях КРО. Стоит предположить, что он не ошибся, поскольку сведения о количестве и влиянии региональных организаций КРО (особенно за рубежами России) Рогозиным, по-видимому, завышаются. Это касается, собственно, говоря и самого понятия "русских общин", каковых фактически не существует. Есть - группы политизированных граждан РФ, которые годами не в состоянии договориться друг с другом о совместных действиях. Одной из причин чему - слабое внимание к ним со стороны российских властей. О чем, собственно, и печется Рогозин.
Причем, есть у него на этом поприще и вполне реальные достижения (в рамках теории "малых дел", которым он придает серьезное значение). Так, им (правда, по его же словам) было организовано переселение группы русских людей из Казахстана в Пермскую область: сначала он и его товарищи выяснили, каковы вакансии в области, составили списки, затем направили их в Казахстан, там составили ответные списки, сверили их, и уже на основе этой сверки сколотили группу переселенцев, которые приехали уже, так сказать, "на готовенькое".
Подобного рода (благо)деяний Рогозин и представители его окружения числят за ним множество. Они же, скорее всего, и знак того, чего он никогда не в состоянии достигнуть (в чем прямо признается): самому стать знаковой фигурой. Отсюда, бесспорно, и альянсы, отсюда же и скорые выходы из них: Рогозин пытается сохранить девственность до каждого следующего брака - вплоть до того, который окажется, наконец, настоящим.
Самой выпуклой в этом плане является история его взаимоотношений с Александром Лебедем, на которого Рогозин делал большую ставку (помогал ему деньгами, правил тексты его выступлений) и который мигом забыл про Рогозина, как только смог начать собственную политическую игру. О силе "привязанности" Рогозина к Лебедю (и о его мстительности) говорит тот факт, что Рогозин отправился в Красноярский край, когда Лебедь избирался там губернатором, с единственной целью - интриговать против него. Впрочем, безуспешно.
Идеальным вариантом для Рогозина, по-видимому, стало бы назначение визирем-идеологом, певцом-советником при императоре-воине (обе его философские диссертации посвящены "русской идее" и проблемам национальной безопасности, военной доктрине). О том, что это именно так, свидетельствует и наличие на сайте КРО специального раздела "Мифология", где помещена работа некоего Андрея Кольева "Миф масс и магия вождей" с ее положениями, вроде: мужчина = воин, орденское структурирование общества, православная мотивация гражданственного поведения и - наряду с нею - "технологическим прорывом". Общая установка другой работы Кольева ("Символизм огня"): "Мир будет принадлежать тому, кто вернет людям огонь". И, соответственно, уже арийские коннотации. Завершается раздел, между прочим, символическим закланием волка в овечьей шкуре Лебедя - Рогозин никак не может успокоиться!
Не удивительно, что в области экономики взгляды Рогозина сводятся в сущности к пересмотру итогов приватизации "по Чубайсу" и тому, чтобы страна перестала жить в долг. Его цель - власть, вернее, тот, кто эту власть олицетворяет, и поскольку ему самому не дано стать таковым, то цель переформулируется как позиционирование себя в непосредственной, доверительной близи от олицетворения власти. "Русское" и "русскость" поэтому - не более чем сублимация этого комплекса, свидетельствующая о том, что именно национализм в настоящее время - самая благоприятная почва для реализации этого вожделения (кстати, Рогозин склонен именно к психоаналитическим интерпретациям истории и политики).