Гражданская оборона

Полемика

 

Договор по ПРО: анализ американской позиции полковник запаса, кандидат технических наук Иван Серебряков

 

На фоне продолжающихся многие годы бурных, но, как становится теперь очевидным, в целом не очень продуктивных дискуссий о судьбе Договора по ПРО, заключенного между США и СССР в 1972 году, все отчетливее просматривается последовательная линия Вашингтона на его слом.

 

Сегодня можно с уверенностью констатировать, что в США практически сложился межпартийный консенсус относительно необходимости создания и развертывания в недалекой перспективе систем противоракетной обороны, которые прикрывали бы не только контингенты американских войск за рубежом (ПРО ТВД), но и территорию страны в целом. Определенные разногласия существуют лишь в вопросе о сроках развертывания и конкретной конфигурации национальной системы ПРО.

 

Основным локомотивом гонки противоракетных вооружений в последние годы последовательно выступает республиканское большинство в американском конгрессе, предпринявшее в конце января с.г. очередную атаку на Договор по ПРО. По инициативе лидера республиканцев в сенате Трента Лотта на рассмотрение конгресса внесена обновленная версия пресловутого закона "О защите Америки", который в своей но вой редакции носит даже более "откровенное" название "Закон о национальной противоракетной обороне, 1997 года" (The National Missile Defense Act, 1997). Данный законопроект предусматривает создание и развертывание к 2003 году национальной системы ПРО, испытания прототипа которой должны быть завершены к 2000 году. Сопоставление данного документа с предыдущим законопроектом республиканцев по противоракетной обороне, который в 1996 году так и не был поставлен на голосование (прежде всего из-за высокой стоимости его реализации - по оценкам счетной палаты конгресса, около 60 млрд. долларов), показывает, что отличия текстов носят в основном "семантический" характер и направлены на вуалирование истинных параметров системы и размеров предполагаемых затрат. В отношении Договора по ПРО 1972 года в новом законопроекте прямо указывается на необходимость достижения соглашения с Россией о внесении в него поправок, которые допускали бы создание и развертывание системы ПРО национальной территории.

 

Администрация занимает по этому вопросу более осторожную, но по сути сходную позицию. Заявляя о приверженности Договору, Белый дом продолжает действовать по известной Формуле "3+3" (три года на разработку технологической основы и три года на создание). При этом точка принятия решения о начале развертывания национальной ПРО является скользящей во времени, что должно позволить оптимизировать систему по критерию "стоимость-эффективность" применительно к конкретным угрозам в динамично изменяющейся военно-стратегической обстановке. Бывший министр обороны Уильям Перри сумел подобрать для объяснения этой тактики американскому налогоплательщику удачную образную аналогию. В своей лекции в Джоржтаунском университете он сравнил ситуацию в области ПРО с приобретением персонального компьютера для ребенка в семье. Если покупать компьютер в момент, когда ребенок учится в младших классах школы, то ко времени, когда он будет ее заканчивать, эта модель безнадежно устареет. Заменить ее будет дорого, а может быть и невозможно. Действительно в эпоху "пентиума" никто не хочет иметь 286-ю модель. О неизменности курса администрации на создание надежного противоракетного щита для Америки свидетельствуют и недавние высказывания нового министра обороны Коэна, заявившего о целесообразности развертывания национальной системы ПРО к 2004 году, т.е. к моменту, когда Россия должна завершить сокращение своих СЯС по Договору СНВ-2.

 

Как попытку "примирить" якобы существующие разногласия администрации и конгресса следует рассматривать "альтернативный" законопроект сенатора Ричарда Лугара , который, формально призывая оставаться в рамках Договора по ПРО, на деле содержит противоречащие ему, но более тонко сформулированные положения (например, "элементы ПРО космического базирования").

 

Поразительно, что баталии на Капитолийском холме вокруг программ ПРО разворачиваются при полном отсутствии каких-либо реальных угроз ракетного нападения на США. Даже в явно политизированном секретном докладе американских спецслужб "Возникающие ракетные угрозы Северной Америке в течение ближайших 15 лет", выдержки из.которого опубликованы в газете "Вашингтон таймс" 14 мая 1996 года, говорится: "ни одна страна, кроме крупнейших существующих ядерных держав, не создаст и не приобретет в ближайшие 15 лет баллистических ракет, могущих угрожать 48 штатам и Канаде". По мнению же многих авторитетных экспертов на Западе и в России, в обозримом будущем ни одно из "враждебных" США государств не в состоянии решить эту сложнейшую в техническом плане задачу в условиях действия режима контроля за ракетными технологиями. Против кого же в таком случае США спешат раз вернуть многоэшелонную систему ПРО?

 

Для понимания политических хитросплетений вокруг проблемы ПРО представляется полезным сделать некоторый исторический экскурс.

 

Идея обеспечения неуязвимости своей территории от нападения любого агрессора имеет глубокие корни и является одной из составляющих специфического американского менталитета. На протяжении почти всей своей истории США были надежно защищены океанами. Реальную угрозу своей территории США ощутили лишь после утраты ядерной монополии и создания в СССР средств доставки ядерного оружия. Осознание этого Факта было шоком для американцев, последствиями которого стали настойчивые попытки вернуть былую неуязвимость своей территории путем выстраивания щита против возможного массированного авиаракетного нападения. Так, в середине пятидесятых годов США приложили колоссальные усилия по развертыванию национальной системы ПВО, затратив на ее создание "астрономическую" по тем временам сумму порядка 330 млрд. долларов. Появление у СССР межконтинентальных баллистических ракет заставило США в ускоренном порядке искать пути надежной защиты теперь уже от ракетного нападения. Однако развернуть разработанную систему ПРО "СейФгард" так и не пришлось, поскольку СССР вслед за США создал МБР с разделяющимися головными частями, что полностью "обесценило" эту систему. Новая попытка вернуть неуязвимость - объявленная Рейганом "стратегическая оборонная инициатива" также оказалась несостоятельной, поскольку ее технологическая основа была недостаточно зрелой, а сама сверхдорогостоящая система не обеспечивала гарантированного отражения ракетно-ядерного удара. При этом следует заметить, что существовавший к тому времени советско-американский Договор по ПРО вопреки ожиданиям не оказал сдерживающего воздействия на Вашингтон, который, ничтоже сумняшеся заявил о "широком" его толковании без какой-либо оглядки на мнение партнера. Сегодня мы имеем возможность наблюдать очередной заход на решение этой проблемы в новых геостратегических условиях. В Вашингтоне, судя по всему, вновь возникла иллюзия относительно осуществимости "национальной мечты" - обеспечить абсолютную защиту страны от ракетного нападения с любого направления. При этом имеется в виду, что угроза превентивного массированного ракетно-ядерного удара по США со стороны России практически отсутствует (впрочем, и ранее СССР не имел такой возможности без риска получения "уничтожающего" ответа), а уровень развития современных технологий в принципе позволяет создать систему, способную парировать ослабленный ответный удар потенциального противника. Прогрессирующий паралич российского военно-промышленного комплекса и неизбежная при этом деградация отечественных стратегических ядерных сил объективно подпитывают подобные настроения американской элиты. Очевидно, что Договор по ПРО стал помехой на пути реализации этой концепции. Именно с этим связаны попытки США "усовершенствовать" Договор путем достижения соглашения с Россией о так называемом разграничении стратегических и нестратегических систем. Длительные переговоры по данной проблеме в Женеве в рамках Постоянной консультативной комиссии, образованной в соответствии с Договором 1972 года, показали малую результативность этих усилий. Трудно поверить в то, что на экспертном уровне нет понимания невозможности провести границу, обеспечивающую необходимость Договора за счет ограничения отдельных технических параметров противоракетных систем, тем более, когда из их числа "выброшены" наиболее значимые для решения проблемы разграничения элементы (например, совокупный энергетический потенциал и канальность РЛС, сигнальные характеристики перехватываемой цели и т. д.). Если же принять во внимание отказ американской стороны обсуждать системы ПРО на иных физических принципах, датчики космического базирования, географию развертывания и количественные ограничения комплексов ПРО, становится очевидным, что США фактически ведут дело к "элегантному" обходу Договора за счет выхолащивания его политико-философской сущности, заключающейся во взаимном "обнажении" сторон перед ударом возмездия, что собственно и является основой сдерживания. Параллельно широким фронтом идут исследования, разработки и испытания всех мыслимых вариантов противоракетных систем: усовершенствованный ЗРК "Пэтриот" (РАС-З), высотная ПРО театра военных действий ТХААД (THAAD - Theater High Altitude Area Defense), морские системы ПРО нижнего и верхнего ярусов (NAVY Lower Tier и NAVY Apper Tier), лазерная ПРО воздушного базирования, территориальная ПРО от ограниченных ударов ДЖИПАЛС (GPALS - Global Protection Against Limited Strikes), тактическая ПРО расширенных возможностей для европейских стран (MEADS - Medium Extended Air Defense System), американо-израильский проект "Эрроу" и др.

 

Ситуация выглядит еще более странной в свете наших вполне обоснованных требований гарантий необходимости Договора по ПРО как условия ратификации Договора СНВ-2. Трудно понять логику американцев, одной рукой подталкивающих нас к скорейшей ратификации Договора СНВ-2, а другой рукой фактически открыто "ломающих" Договор по ПРО. Однако это кажущееся противоречие исчезает, если внимательно рассмотреть американский подход к определению такой фундаментальной категории как стратегическая стабильность. В этом вопросе точки зрения Москвы и Вашингтона никогда не совпадали. Сохраняющееся российское понимание стратегической стабильности в наиболее общем виде можно сформулировать как взаимосогласованное наличие и постоянное обеспечение у противостоящих сторон равных возможностей для нанесения друг другу в ответном ударе та кого ущерба, который полностью обесценил бы внезапное нападение. Американцы же всегда считали по-настоящему стабильной лишь такую ситуацию, когда их безопасность обеспечивалась бы в одностороннем порядке. Биполярная модель мирового устройства, зиждевшаяся на достигнутом к началу семидесятых годов ядерном паритете между СССР и США, воспринималась вашингтонскими стратегами как "досадная ошибка истории", которую надлежит исправить при первой же удобной возможности. В этих целях США последовательно раскручивали гонку ракетно-ядерных вооружений, экономически изматывая СССР, и в конечном итоге добились своего. Сегодня на повестке дня стоит задача закрепить так называемую победу в "холодной войне", заставить ослабленную Россию радикально сократить, а затем и полностью уничтожить свое ядерное оружие с тем, чтобы выбросить на свалку истории столь неприятный для США принцип взаимного ядерного сдерживания и навсегда избавиться от страха получить достойный ответ на свои беспардонные действия по установлению нового мирового порядка, которые зачастую не имеют ничего общего с интересами международного сообщества. Как ни парадоксально, но именно страх возмездия дал возможность человечеству прожить самый длительный в нынешнем веке период без опустошительных войн мирового масштаба. Что же предлагается на замену этому доказавшему свою состоятельность принципу поддержания военно-стратегической стабильности в мире? Что скрывается, в частности, за выдвигаемой американцами более "прогрессивной" концепцией взаимной гарантированной безопасности? Уместно ли сегодня продолжать процесс сокращения стратегических наступательных вооружений, понимая, что США взяли односторонний курс на создание ПРО национальной территории. В чем состоит опасность перехода к так называемому безъядерному миру, когда США и расширяющееся на Восток НАТО последовательно наращивают свое и без того подавляющее превосходство по обычным высокоточным вооружениям и информационным системам военного назначения? Что придет на смену биполярному устройству мира? От правильного ответа на эти непростые вопросы зависит не только будущее России как мировой державы, но и судьба всей системы международной безопасности.