Солнце... Мы его ждем уже четыре месяца. Без него все окружающее нас не имеет привычного объема, расстояния и, главное, дали. Мы почти слепы, ничего не видим за пределами светового луча ручного фонарика.
Я стараюсь вглядеться вдаль...
На юге бездонный купол неба чуть светлеет к горизонту, и этот почти неуловимый светлый фон четко обрисовывает вершину айсберга и чуть освещает мыс нашего острова. Больше не видно ничего.
Но сюда, на берег бухты, я хожу каждый раз, как только стихает пурга и над моей головой в зените появляются звезды. И каждый раз я смотрю в ночь, беседую сам с собой, мечтаю и... жду. Жду ответа. Жду, когда южная часть неба начнет светлеть и осветит вершину айсберга и мыс розовыми бликами.
В этот день, стоя на берегу бухты и оглядывая привычный мне мир, я вижу в нем много нового. Вершина айсберга уже чуть розовеет и не так четко обрисовывается на фоне неба. Привычный рисунок мыса горит от нестерпимо яркого рассеянного света. Уже' можно уловить не только светлые блики отдельных выступов мыса, но и впадины между его базальтовыми скалами.
Очарованный этим праздником света, я смотрю на купол ледника, но, кроме серого тумана и висящей над ним облачной шапки, не вижу ничего. А ведь на леднике должны загореться предвестники восходящего солнца.
Так было уже в течение трех, предыдущих весен..
Постепенно темнеет южная часть неба, гаснут светлые блики на айсберге. Снова ночь окружает меня, и сколько в нее ни вгли"; дывайся, кроме серого сумрака, бездонной, усеянной звездами чаши неба, нет ничего.
Проходит несколько дней с пургой, безумной пляской ветра и снега, когда выйти из дома можно только для наблюдений, диктуемых неумолимой программой. В микроскопические щелки окна еще проникает тончайшая снежная пыль, в печной трубе стонет и воет разбушевавшаяся природа. И вдруг наступает тихая погода. Просыпаюсь утром и буквально ощущаю тишину. Быстро вскакиваю, надеваю сырую одежду и бегу на свое любимое место на берегу моря.
Все вокруг изменилось. Купол ледника уже не прячется в сероватом сумраке, а теплеет в изумительных красках наступающего дня. Айсберг и острова розовеют в прозрачном, как хрусталь, воздухе, а на юге разгорается заря, за которой почти угадывается восходящее солнце. Этот край неба от светлой лазури зенита постепенно теплеет к горизонту и у самой его черты приобретает сначала оранжевые, затем пурпурные тона. И в этом небывалом празднике света я вижу золотистое облако, которого уже коснулись солнечные лучи.
Прошло несколько дней. Я иду к своему айсбергу. Я иду встречать восход солнца. Я уже знаю, что оно появится изза пологого мыса острова, озарит его холодным красноватым светом, чутьчуть проплывет над гребнями торосов и, не доходя до мыса соседнего острова, потонет в лиловатой дымке. Все это давно знакомо. Уже четвертый раз в этот день я прокладываю лыжню по льду бухты, но желание во что бы то ни стало ощутить появление света, эти незабываемые несколько минут каждый год влекут меня сюда. И каждый год я встречаю и приветствую восход солнца.